Конец таежной банды

– Типун тебе на язык, – воскликнула раздраженная Евдокия, – что за настроения! Надеюсь, ты при своих людях такое не говоришь? Возьми себя в руки! Встряхнись! Мы еще им покажем!

– Да, покажем, – грустно согласился Серый и потянулся к ней, но Евдокия отстранилась.

– Ты чего, – обиделся Серый, – сама же пришла.

– Я тебя еще не простила, – заявила Евдокия, картинно надув губы, – сделаешь для меня одно дело, тогда прощу.

– Это как называется, – возмутился обиженный Серый и попытался грубо схватить атаманшу, – а ежели силой…

– Ну, попробуй, – усмехнулась Евдокия и ткнула ему в нос ствол «браунинга».

– Твою мать, – выдохнул Серый и отступил. – Что надо сделать?

– Поможешь вызволить моего крестного, про которого я говорила на совете, – ответила Евдокия. – Собирай всех своих, кто еще может стоять, и идем в скит к староверам. Перережем всех красных да заберем Афанасия Порфирьевича. Там их всего человек двадцать. Неужели испугался?

– Нет, не испугался, чего мне бояться, – проворчал Серый, расправляя плечи, – мы до этого почти сотню положили и потеряли всего человек пять. С двумя десятками справиться плевое дело.

– Что же ты на совете этого не сказал? – язвительно поинтересовалась Евдокия.

– Я просто не хотел задарма шкурой рисковать, – пояснил Серый с хитрым прищуром, – а теперь ты меня заинтересовала.

– Тогда собирай людей, через час выступаем, – сообщила она и нырнула за угол во мрак.

– Эй, погоди, – воскликнул Серый, а потом махнул рукой и пошел к крыльцу. Коснувшись дверной ручки, он почувствовал, что рядом кто-то есть. Выхватил револьвер, взвел курок и резко обернулся. – Эй, выходи или стреляю.

– Это я, и у меня нет оружия, – произнес Чухпелек Томыспаев, выходя из тени к слабому свету, лившемуся из окна.

Серый узнал шамана по голосу. Револьвер убирать не стал, а только опустил и враждебно поинтересовался:

– Чего надо?

– А ты меня в дом не пригласишь? – спросил шаман. – Не хотелось тут болтать об этом. Дело слишком тайное.

– Ну, заходи, – с неохотой пробормотал Серый. Он не любил Томыспаева, считал его шарлатаном и опасным психом, но решил все же выслушать, что он скажет. Что у старика может быть за тайное дело к нему?

Они вошли в избу, и шаман сразу же закашлялся от дыма. Серый криво улыбнулся и подумал: «Так тебе и надо, старый хрыч».

Остальные за столом были уже в таком состоянии, что не замечали никого и ничего. С разных концов стола пытались затянуть песню, причем каждый свою, один наигрывал на гитаре, второй стучал ложками, третий пытался растянуть мехи гармони, отчего получался нестройный хор, будто глухим раздали ноты разных произведений и заставили петь и играть.

– Вы бы окна открыли, а то не продохнешь, – заметил шаман, разглядывая окружающую обстановку.

– Быстрее говори, зачем пришел, и уходи, – холодно заметил Серый.

– И не угостишь гостя? – оскалился шаман.

– Ладно, угощайся, – сдался Серый, налил в свободный стакан самогона, настоянного на дубовой коре с медом и корицей, и протянул гостю. – Я думал, ты вообще к спиртному никак…

– Давай выпьем, – фальшиво улыбнулся Томыспаев.

– Да, за все хорошее, – бросил Серый, подхватил свой стакан и намеревался осушить залпом, но шаман остановил его руку:

– Стой, я скажу тост.

– Валяй, – фыркнул Серый, мягко убирая со стакана ладонь гостя, которой он его прикрыл.

– Пусть каждый получит все, что он заслужил, – торжественно произнес Томыспаев. В его глазах в этот момент было нечто такое, от чего Серого мороз продрал по коже. Он залпом проглотил остатки самогона и поставил пустой стакан на стол. Шаман выпил самогонку, словно это была вода. Даже не поморщился и не закусил.

Тертый калач, небось дома втихаря часто прикладывается, подумал Серый и вслух напомнил:

– У тебя дело какое-то было ко мне или ты просто выпить приходил?

– Дело, – кивнул Томыспаев, придвигаясь к нему ближе, – я вчера силки в лесу проверял и услышал голоса в ущелье… Мне стало интересно. Я стал тихо подходить… Думаю, мало ли кто. Вдруг красные или просто лихие люди… Потом услышал ржание коней…

– Короче, – процедил Серый, ощутивший внезапно, что его повело. В глазах все заволокло багровым туманом. Лишь в центре оставалось как бы маленькое светлое пятно, в котором он видел лицо собеседника. С каждой секундой это пятно отдалялось, и голос шамана звучал, как из длинного тоннеля.

– Ну, я подкрался и смотрю, это парень эсем хыр малощлаты, и они совсем голые, а потом он тай хатей, то есть взял ее, по-вашему, или как там это еще называется, – сообщил ему Томыспаев, заговорщицки подмигнув.

– Если честно, то мне плевать, за кем ты там подглядываешь в свободное от плясок и песнопений время, – отрезал Серый и посмотрел на свой стакан с удивлением. Как его так быстро развезло? И ощущения какие-то странные. Надо завязывать с дубовой настойкой и переходить на можжевеловую. Стакан в его руке начал тоже удлиняться, превращаясь в трубу, и Серый решил, что у него точно белая горячка. Другого объяснения странностям не было.

– Тебе не будет плевать, когда ты узнаешь, кто это был, – заверил Томыспаев с хитрым прищуром, – это была Евдокия.