Конец странствий

Аудитор прочел его и протянул Марианне.

– Возьмите, это касается вас!

Письмо было без подписи, но его источник не вызывал сомнений: Констан.

«Убежавшую даму больше не рассчитывают найти, – писал он. – Таким образом, некоторые особы перестали быть полезными. Они отправлены с обозом раненых, вышедшим из Москвы позавчера под руководством генерала Нансути. Но они обретут свободу только во Франции...» Марианна скатала письмо в шарик и пошла бросить его в большую печь из кирпича, занимавшую добрую половину задней стены. Затем вернулась к кровати Бейля, сжимая руки, чтобы унять их дрожь.

– Теперь мои сомнения разрешены! – сказала она. – Мне нет никакого смысла затруднять вас, друг мой, оставаясь здесь. Мои друзья уехали, и я отправлюсь вслед за ними. С хорошими лошадьми я легко догоню их, ибо обоз с ранеными не может двигаться очень быстро.

Больной ответил хриплым смехом, который завершился приступом нервного кашля и вызвал у него целую гамму стенаний. Он вытер нос, помял рукой челюсть, затем заметил:

– Без особого приказа из Кремля нельзя достать даже поганого осла! У армии всего в обрез, и нового взять негде. А верховые лошади в таком состоянии, что требуют длительного ухода. И не пытайтесь уговорить меня, что можно уворовать хоть пару: это тоже невозможно, если хоть немного дорожишь жизнью.

– Очень хорошо! В таком случае я отправлюсь пешком, но все-таки пойду!

– Не говорите глупости, вас примут за ненормальную. Пешком! Шестьсот или семьсот лье пешком! А почему бы не на руках? А чем вы собираетесь питаться? Обозы и курьеры обязаны везти с собой продукты хотя бы до Смоленска, ибо с превосходной политикой выжженной земли, практикуемой нашими добрыми друзьями русскими, невозможно найти даже капустную кочерыжку! Наконец, – напомнил он ей, – новости снаружи очень тревожные. Отряды вооруженных крестьян нападают на наши небольшие части. Одна вы будете в большой опасности!

Он действительно разгневался и забыл о своей физической немощи, но гнев его угас перед взглядом отчаявшейся Марианны, которая бормотала, готовая заплакать:

– Что же мне тогда делать? Я так хочу уехать! Я отдала бы десять лет жизни, чтобы вернуться домой.

– И я тоже! Полноте, выслушайте меня и, главное, не плачьте. Когда вы плачете, я тупею, и моя лихорадка усиливается. Возможно, надежда есть... при условии, что вы проявите немного терпения.

– Я само терпение, но говорите скорей.

– Пожалуйста. Боннэр не только принес это письмо, но и сообщил кое-что. Наше положение становится с каждым днем все хуже, и Император начинает это понимать. До него дошли слухи, что русские, далеко не так истощенные, как упрямо утверждает Неаполитанский король, концентрируют недалеко отсюда значительные силы. Так вот, мы не в состоянии больше сопротивляться бьющему со всех сторон прибою, даже если затребованные Его Величеством полки прибудут вовремя. Или я сильно ошибаюсь, или мы уедем отсюда очень скоро.

– Вы думаете?

– Готов положить руку в огонь! Впрочем, больной или нет, завтра я отправлюсь за новостями. Боннэр – славный малый, но все проходит мимо его ушей. В интендантстве я узнаю, как обстоят дела.

– Но вы еще больны, ваша лихорадка...

– Уже немного лучше. И затем, пришло и мне время проявить доблесть. Слишком уж я изнежился. Что касается вас, пора и вам перестать жаловаться. Надо тряхнуть жизнью, черт возьми, пока она не засосала!

– Тряхнуть жизнью? – задумчиво сказала Марианна. – Мой бедный друг, мне уже кажется, что на протяжении лет я не делаю ничего другого. Она поступает со мною, как кокосовая пальма: родит много полноценных орехов, но они падают мне на голову.

– Потому что вы выбрали плохое место. Вы созданы для счастья. Если вы не можете его достичь, это полностью ваша ошибка! Теперь идите отдохнуть. У меня предчувствие, что вам уже недолго дышать спертым воздухом этого дома.

Вскоре Марианне пришлось подумать, не обладает ли в самом деле ее компаньон даром предвидения, ибо на другой день он принес необычайную новость.

– Мы уезжаем через три дня! – заявил он.

– Через три дня? – воскликнула Марианна, чувствуя, что небеса раскрываются над нею. – Как это возможно?

Он поклонился ей, подобно персонажу комедии дельарте.

– Вы видите перед собою, прекрасная дама, важного управляющего снабжением тыла. Генерал Дюма сейчас подписывает мое назначение... отягченное, увы, менее легкой миссией: заготовить продовольствие в достаточном количестве для двухсот тысяч человек в трех губерниях: Витебской, Могилевской и Смоленской! Император решил наконец оставить Москву, чтобы зимовать в Смоленске или Витебске, поближе к его армии за Двиной, и там спокойно ожидать подкрепления, которые позволят ему весной пойти на Петербург.

– Но когда именно?