Конец смены

Морозный воздух врывается в комнату, отбрасывает назад волосы Эллен. Она колеблется, кажется, гипноз вот-вот пройдет, и на мгновение Брейди чувствует, что она выскальзывает. Все же на расстоянии контролировать человека трудно, даже под гипнозом, но он уверен, что отшлифует свою технику до идеала. С практикой все приходит.

— Прыгай, — нашептывает ей Брейди. — Прыгай, и тебе не надо будет сдавать тот экзамен. Мать тебя не будет ненавидеть. Ей будет тебя жалко. Прыгай — и все цифры сойдутся. Ты получишь самый лучший приз. Лучший приз — это сон.

— Самый лучший приз — это сон, — соглашается Эллен.

— Сделай это сейчас, — тихо говорит Брейди, сидя с закрытыми глазами за рулем старой машины Эла Брукса.

В сорока милях южнее Эллен прыгает из окна спальни. Падает она недолго, а под домом навалены снежные кучи. Снег старый, с подмерзшей корочкой, но все равно немного смягчает ее падение, и девочка не разбивается, а ломает ключицу и три ребра. Она кричит от боли, и Брейди вылетает из ее головы, словно пилот, который катапультируется из самолета F-111.

— Блядь! — кричит он и бьет по рулю. Артрит Бэбино обжигает ему всю руку и это злит еще сильнее. — Блядь, блядь, блядь!

19

В благополучном зажиточном районе Брэнсон-парк Эллен Мерфи с трудом встает на ноги. Последнее, что она помнит, — это то, что сказала маме, что больна и не пойдет в школу: соврала, чтобы ловить розовых рыбок и попробовать выиграть приз в приятно захватывающей «Рыбалке». Рядом лежит ее «Заппит» с треснутым экраном. Он больше ее не интересует. Она оставляет его и ковыляет босиком к двери. Каждый вдох отзывался резкой болью в боку.

Но я жива, думает она. По крайней мере, жива. О чем я думала? Боже, о чем я только думала?

Голос Брейди еще остается в ней; скользкий вкус чего-то, что она проглотила, когда оно еще было живое.

20

— Джером! — говорит Холли. — Ты слышишь меня?

— Да.

— Я хочу, чтобы ты выключил «Заппит» и положил его на стол Билла. — А потом, как вечный перестраховщик, добавляет: — Вниз экраном.

Джером морщит широкий лоб:

— А надо?

— Да. Прямо сейчас. И не глядя на эту чертову штуку.

Еще до того, как Джером успевает выполнить этот приказ, Ходжес бросает взгляд на рыбок, которые плавают, и на еще одну синюю вспышку. На мгновение по его телу прокатывается волна головокружения — может, это от обезболивающего, а может, и нет. Затем Джером нажимает кнопку в верхней части устройства, и рыбки исчезают.

Ходжес чувствует не облегчение, а, скорее, разочарование. Может, это безумие, но, учитывая его нынешнюю проблему со здоровьем, может, и нет. Ему приходилось видеть гипноз, который применялся, чтобы помочь свидетелям лучше вспомнить ситуацию, но по сей день он еще не осознавал его силы. У него возникает мысль, возможно, в этой ситуации кощунственная, что «Заппит» с рыбками может лучше помогать от боли, чем то, что прописал доктор Стамос.

Холли говорит:

— Сейчас я буду считать от десяти до одного, Джером. Каждый раз, когда ты будешь слышать цифру, ты все больше будешь приходить в себя. Ладно?

Несколько секунд Джером ничего не говорит. Он сидит спокойно, мирно, находится в некой иной реальности и, возможно, пытается решить, не хочет ли поселиться там на дольше. А Холли дрожит, как камертон, и Ходжесу даже слышно, как ее ногти врезаются в ладони, когда она сжимает кулаки.

Наконец Джером говорит:

— Да, пожалуй, ладно. Ведь это ты, Холлиберри.

— Начинаем. Десять… девять… восемь… ты возвращаешься… Семь… шесть… пять… просыпаешься…

Джером поднимает голову. Его глаза направлены на Ходжеса, но тот не уверен, что парень его видит.

— Четыре… три… почти здесь… два… один… просыпайся! — Холли хлопает в ладоши.

Джером резко дергается. Одна его рука задевает «Заппит» Дины и сбрасывает его на пол. Джером смотрит на Холли с выражением такого удивления, которое при других обстоятельствах могло бы показаться смешным.

— Что это было? Я уснул?

Холли падает в кресло, предназначенное для клиентов. Она глубоко вдыхает и вытирает потные щеки.

— Где-то так, — говорит Ходжес. — Игра тебя загипнотизировала. Как и твою сестру.

— Вы уверены? — спрашивает Джером и смотрит на часы. — Да, видимо, так. Я потерял пятнадцать минут.

— Скорее двадцать. Что ты можешь вспомнить?

— Кликал по розовым рыбкам, они превращались в цифры. На удивление сложно это сделать. Надо очень внимательно смотреть, действительно сконцентрироваться, а синие вспышки совсем в этом не помогают.

Ходжес поднимает «Заппит» с пола.

— Я бы не стала его включать! — резко говорит Холли.

— Не буду. Но вот вчера вечером я его включил, и, знаете, не было там синих вспышек, и розовые рыбки в цифры не превращались, хоть пальцы все об них отбей. И мелодия сейчас не такая. Не то что совсем уж другая, но не такая.

Холли поет идеальным голосом:

— Где море, где море красивое, мы будем с тобой счастливы… Мне мама пела, когда я была маленькая.

Джером смотрит на нее более напряженно, чем она может выдержать, и она отводит глаза, встревоженная.

— Что? Что такое?