Конец Рублевки

Уже собирался домой, как позвонила Вика. Изъявила страстное желание приехать в гости и оценить рекламные снимки Евгения.

– Скоро ты увидишь их на плакатах, – заверил ее парень. Назойливость девушки потихоньку начинала бесить. Он практически был готов предпринять крайние меры и прямо заявить ей, чтобы подыскала себе иной объект. Ибо она слишком хороша собой и слишком юна, чтобы тратить время на такого «старого солдата, не знающего слов любви», как он.

– На плакатах будет одна фотка, а ты наделал кучу, – собеседница хихикнула, развеселившись от каламбура. – Я ужасно хочу посмотреть! Нечестно, если ты не позволишь мне этого! Все-таки я тоже причастна, ведь была на острове вместе с тобой!

– Хорошо, сообщи мне адрес своей электронной почты, я вышлю тебе несколько изображений.

– У меня компьютер сломался, – солгала Вика.

– Его ведь скоро починят, да? – Сашка улыбнулся. Девушка всегда так беззастенчиво и воодушевленно врала, что от улыбки было сложно удержаться.

– Нет, не скоро! И вообще, ты что, боишься меня?

– Да, Виктория, боюсь. У меня от страха даже пальцы дрожат, я могу случайно выронить телефон. Так что если внезапно связь оборвется…

– Дурак! – обиделась Вика и бросила трубку. Самоуверенный черствый болван! Она ему устроит, причем сегодня же! Надо ускориться. Не за горами сентябрь, школьная пора и все такое. Одноклассницы будут наперебой хвастаться впечатлениями от летних каникул, а ей даже козырнуть нечем. Вот если бы она захомутала взрослого парня! Один раз посетить дискотеку под ручку с Алексом, и подружки станут локти кусать. Девушка крутила колечко на среднем пальце, с азартом воображая вероятное развитие событий. Когда в классе поймут, что она встречается не с прыщавым ровесником, а с мужчиной, профессиональным фотографом, ее имидж взлетит сразу на несколько пунктов. Так приятно находиться в центре внимания…

Почему Алекс упорно сопротивляется ее очарованию? Очевидно же: она явно ему симпатична. Иначе бы он давно послал ее куда подальше. Может, опасается попасть под статьи Уголовного Кодекса о растлении несовершеннолетних? Нонсенс. Вика вовсе не намеревалась позволять будущему кавалеру распускать руки и другие части тела. Еще чего. Целоваться и обниматься – это запросто. Но остальные инициативы она бы жестко пресекла.

«Размечталась, Дуняша, – оборвала свои фантазии Вика. – Пока пресекать абсолютно нечего. Поэтому вперед и с песней на подвиги». Она замерла у шкафа-гардероба, раздумывая, что бы эдакое надеть. Выбор пал на короткое белое вязаное платье. С черными лакированными туфельками в комплекте с сумочкой – шик.

Агеев покинул редакцию и зашагал к остановке. Сел в переполненный автобус, протиснулся в дальний угол. Прислонившись лбом к стеклу, смотрел, как плавно стелется за окном шероховатая лента дороги. Эту улицу – проспект Ленина – магаданцы иногда называют самой длинной улицей в мире. Она переходит в Колымскую трассу, протяженность которой составляет около 1.300 километров. Каждый из тринадцати сотен километров был Сашке знаком. Когда он был маленьким, отец, работавший дальнобойщиком, брал ребенка в рейс. Чтобы дитя не скучало, рассказывал истории и легенды народов Севера, прививая мальчику любовь к промерзшей насквозь, не всегда ласковой, но всегда родной земле. Ребенок слушал взахлеб, часто не улавливая смысл фраз, но запоминая главное – интонацию и настроение… Если бы отец был жив, сын обязательно спросил, как папа познакомился с матерью. Сразу ли понял, что эта женщина – та самая, которую нельзя отпускать?

Водитель объявлял остановки, толпа пассажиров редела, и вскоре автобус вовсе опустел. На конечной вышел один Агеев.

Свернув во двор, достал сотовый и набрал номер брюнетки. Абонент был вне действия сети. Может, она поменяла сим-карту? Поглощенный безрадостными мыслями, парень не заметил стоявшую на прежнем месте иномарку с тонированными стеклами. Едва он зашел в подъезд, из машины вылезли двое мужчин и направились следом за ним.

Сашка уже поворачивал ключ в замке, когда услышал позади тихие шаги. Кто-то осторожно поднимался по лестнице. Вероятно, соседка баба Зоя со второго этажа. Она старенькая, с трудом двигается. Обернулся, чтобы поздороваться, и в ту же секунду чья-то рука вонзила нож в его живот. Парень широко распахнул глаза, пытаясь разглядеть убийцу, но острая боль лишила зрения. Он инстинктивно прижал ладонь к ране, надеясь прекратить муку. Холодное лезвие ножа снова распороло его плоть чуть ниже ребер. Сашка почувствовал, как кровь струится по коже. Ему кажется, или она действительно обжигающе горяча? Так горяча, что невыносимо терпеть. Почему-то одежда стала тяжелой. Словно бы на нем не легкая хлопчатобумажная рубаха, а намокшая под дождем войлочная шинель. Кто-то отворил дверь квартиры и толкнул его внутрь. Он упал лицом вниз, на светло-коричневый линолеум прихожей. Перед тем, как потерять сознание, услышал глухой стук (какой-то предмет бросили на пол) и характерный скрип закрывающейся двери.