Конец радуг

Но Роберт уже сунул лист обратно в карман. Он двинулся на восток, тень проторяла ему дорогу. Он очень давно не ходил пешком две мили. Даже до болезни Альцгеймера прогулка в две мили показалась бы ему чем-то чрезвычайным. Но сегодня он даже не запыхался, а суставы не болели. Самая важная часть меня поломана, а все остальное работает идеально. Рид Вебер был прав. Минное поле, засеянное на небесах. Как мне повезло.

По ветру донесся шум стартующего электродвигателя. Его машина куда-то уезжала по своим делам. Роберт не оглянулся.

Тень стала длинней, воздух остывал. Наконец он достиг рубежа природы. Ему в ухо пропищали, что он покидает размеченный участок парка. За этой границей гарантировалась лишь «низкоскоростная беспроводная связь на случай ЧП». Роберт пошел дальше, в неведомую глушь. Значит, вот каково наилучшее доступное в эти дни приближение к одиночеству. Хорошее чувство. Холодная чистота.

На миг его захлестнули воспоминания о субботней стычке с Бобом, а реальность пустынного вечера отдалилась. Много лет назад он часто ссорился с сыном, пытаясь отговорить того закапывать свои таланты в армии. Но в прошлую субботу гнев обратился на него самого.

– Сядь! – гаркнул на отца взрослый мальчик неслыханным тоном.

Роберт опустился на диван. Сын навис над ним, потом отстранился, сел рядом и подался поближе.

– Мири не хочет делиться подробностями, но мне и так ясно, что вы натворили тогда, мистер.

– Боб, я только…

– Заткнись. У моей дочки достаточно проблем, и я не потерплю, чтобы еще и ты ее нагружал! – Он не сводил с Роберта гневного ровного взгляда.

– …не хотел ей навредить, Боб. У меня выдался неудачный день. – Далекой частью сознания он понимал, что ноет, но перестать не мог. – Боб, где Лена?

Боб прищурился.

– Ты меня уже спрашивал. Я тогда задумался, не наигранный ли это интерес. – Он пожал плечами. – Теперь мне начхать. После сегодняшнего я бы тебя с удовольствием выставил, но… Папочка, ты в курсе своих финансов?

Все к этому шло.

– Да… в WinME есть пакет финансовых программ. Мои сбережения в 2000-м… Я был мультимиллионером.

– Три пузыря назад, пап, и в каждом случае ты поставил не на ту лошадку. Видишь ли, ты практически самостоятельный человек. Тебе трудно будет рассчитывать на какую-нибудь помощь общества. Налогоплательщики неласковы к старикам; страной и так почти сплошь старперы рулят. – Он помедлил. – И после сегодняшнего на мою щедрость ты тоже не рассчитывай. Мама умерла два года назад, а ушла от тебя за десятки лет до того. Тебе бы стоило вот о чем подумать. Где все твои старые стэнфордские друзья?

– Я… – В памяти Роберта всплывали лица. Он тридцать лет работал на факультете английской филологии и литературы в Стэнфорде. Много лиц. Некоторые принадлежали людям намного младше. Где они сейчас?

Он молчал. Боб кивнул.

– Правильно. Никто к тебе не заглянул, никто даже не попытался с тобой связаться. Я должен был догадаться. Я уже понял, еще до происшествия с ней, что как только к тебе вернутся силы, ты постараешься напакостить ближним, и твоей целью, скорее всего, станет Мири. Я пытался помешать этому, натравить тебя на кого-то из старых приятелей. И знаешь что, пап? Никто не хочет с тобой знаться. Ну да, журналюги, поклонники творчества, хотя их стало гораздо меньше, но ни одного друга. – Он помолчал. – Вариантов у тебя в обрез. Доучись семестр, научись, чему сможешь. А потом проваливай из нашего дома.

– Но, Боб, Лена, что с Леной?

Боб покачал головой.

– Мама умерла. Тебе от нее никакой пользы не было, кроме как от служанки или боксерской груши. Слишком поздно. Она мертва.

– Но… – Воспоминания наползали друг на дружку. Последнее десятилетие в Стэнфорде. Боллингенская премия, Пулитцеровская премия. Лены с ним тогда не было. Они развелись примерно в то же время, когда Боб завербовался в морпехи. И тем не менее… – Ты же помнишь. Лена меня отвезла в тот приют, «Конец радуг». И она была там, когда мне стало реально хреново. Она была там с Карой… – его сестренкой, все еще десятилетней, мертвой с 2006-го. Он осекся.

В глазах сына что-то блеснуло.

– Да, мама была там, и Кара тоже. Ты меня на жалость не купишь, пап. Выметайся из этого дома. В конце семестра самое позднее.

После той субботы более продолжительной беседы Роберт не имел ни с кем.

Стало холодно. Он забрался далеко в пустыню. Половину небосклона проглотила ночная тьма. Над ровной пустыней, уходящей в вечность, зажигались звезды. Может, где-то там сокрыта «Тайна вернувшегося»… и состоит она в том, что лучше б ему уйти туда, вечно блуждать в голубоватой тьме. Он прошел еще немного, потом сбавил шаг, остановился рядом с большим валуном неправильной формы и посмотрел в ночь.

Спустя несколько минут он повернулся и пошел обратно, к ярким сумеркам.