Конец пути

И попал точно в сгорбленного мужика с копьем в обеих руках, который как раз выбежал на линию выстрела. Он уже пролетал мимо на разогнанном коне, но увидел, словно на стоп-кадре: Змея, как тот выпадает прямо из снежной тучи под стрелу, как замирает, а черное оперение вырастает у него из-под мышки, как воин валится вперед, а потом катится в фонтане белой пыли.

Вуко рыкнул яростно, несясь галопом в клубящемся снегу, в котором мелькали разбегающиеся во все стороны фигуры. Кто-то выбежал прямо на них, Ядран только фыркнул, свалив Змея нагрудником, словно танк, и тот бесчувственным полетел в метель. Вокруг – вопли, позади – резкие, осиные жужжания стрел.

Драккайнен с командой пролетел на другую сторону утоптанного, обрызганного кровью поля боя, усеянного черными телами, и развернулся.

Метель замерла: на миг, буквально на десяток секунд, несущаяся стена снега поредела, открыв вид на схватку и на шеренгу всадников, разделяющихся, согласно плану, на две группы, словно в танце – правый, левый, правый, левый; на лежащие тела, кровь, хаос. И на Змея-мага, который стоял, как и прежде, и тварь Пассионарии, что начала вытягиваться вверх, мерцая и дрожа.

Неподалеку топтались трое крабов, словно ошеломленные курицы, конвульсивно размахивая клинками.

– Что за бардак, – рявкнул Драккайнен. – Что тут вообще происходит?

Змей вдруг упал: плашмя, словно дерево, на крабов, давя их, как яйца, разбрасывая куски панциря в брызгах зеленоватой слизи, смешанной с кровью. Драккайнен, который прекрасно знал, что это такое, скривился и непроизвольно отвернулся.

Но услышал мощный голос с инфразвуковыми обертонами, подобный громыханию землетрясения, в нем слышалось: «Пассионария…», но уже тихо и едва различимо.

А потом змей снова вскинул голову.

И исчез.

В долю секунды превратился в вихрь: тот снова свалился им на голову, затопив мир белым шумом. Они же разгонялись во вторую атаку. По склону, который исчез. Растворился в белом и сером, в подвижной мозаике хаоса. Драккайнен спрятал лук и вынул меч. Не слишком верил в фокусы с дзен, чтобы стрелять вслепую. Из метели вынырнул мужик в шлеме, напоминавшем глубоководную рыбу. Вуко рубанул его с седла в то место, где плечо соединялось с шеей. Клинок завяз в кости, доспехе и кольчуге, рывок чуть не выбил разведчику сустав. Он отчаянно высвободил меч – за сталью тянулись брызги крови – и проехал немного в снежной буре меж едва видимых фигур, что появлялись и исчезали, будто духи, но так и не сумел никого достать.

Сперва увидел светящуюся полосу, что выросла из снежной пустоты и перерубила его напополам. Совершенно как тогда, когда он, освободившись из дерева, ослабленный и больной, одиноко сражался на перевале. Давным-давно. Теперь у него еще и видения. На долю секунды. Проблеск подсознания, но он различил обросший крючковатыми остриями клинок, втыкающийся ему под плиту нагрудника, визг встающего на дыбы коня, круговорот неба, кувыркающегося, словно на трапеции, сильный рывок, напрягающий все внутренности, и тяжелое падение. Короткий, будто вспышка, проблеск. Не раздумывая, он свесился на противоположный бок Ядрана, вцепившись в гриву, а мерзкий протазан или глевия и правда выросла из метели вместе с руками, ухватившими оружие, – и промелькнула над седлом. Серпообразный клинок не выпотрошил Драккайнена, скользнул вдоль бока, но потом он почувствовал рывок, и правда пославший его на землю.

Сложнее всего было смягчить падение назад. Он сделал, что смог, стараясь ничего не сломать; удалось перекатиться через плечо, ударить ладонью в снег, но соприкосновение с землей все равно выбило воздух из груди. Серп не воткнулся в тело, но зацепился за полу анорака. Хватило и этого.

Было видно, что нападал спец. Драккайнен еще не восстановил дыхание, не нашлось даже времени, чтобы проверить, целы ли ребра и зубы, – он вообще успел только неуверенно покопошиться, словно был перевернутой на спину черепахой, а Змей, сжимая древко, уже подскочил сбоку, одним движением освободил запутавшийся крюк на клинке и наступил разведчику на грудь. Протазан дернулся вверх, нападающий скрутился в талии, а оружие пошло в противоположную сторону, словно маятник, и сейчас уткнет в грудь разведчику узкий клинок.

Вуко снова увидел вспышку, понял, что арахнидовый ламинат выдержит и что поэтому клинок скользнет прямо в горло.

Ему не пришла в голову ни одна разумная последняя мысль, он не увидел никакого слайд-шоу своей жизни, не вспомнил никаких умных фраз. Ничего не было, кроме обжигающей вспышки адреналиновой паники.

Просто не сумел.

Темный диск мелькнул у него над головой, перечеркнул белый хаос, окружавший их со всех сторон, и смел нападавшего. Словно того протаранило миниатюрное НЛО.

Вуко перекатился в сторону и начал вставать, когда кто-то ухватил его за воротник и рывком вздернул на ноги.

– Щит отдашь потом, – крикнул Грюнальди с седла и исчез в белом шуме.