Конец подкрался незаметно

виду, что Государство — а через него народ, общество — не имеет права посягать на

жизнь убийцы. Тогда следует сформулировать прямо: «Право убийцы на жизнь

священно».

2. Тем самым юридически право на жизнь невинной жертвы и ее убийцы приравниваются.

Разница в том, что жертва своим правом воспользоваться не сумела, но защитить право

убийцы заботится Закон. Государство не сумело сохранить жизнь жертве, но уж жизнь

убийце сохранит всеми средствами, имеющимися в его распоряжении.

3. Тем самым фактически Закон отказывается приравнивать жизнь жертвы к жизни

убийцы. Одна отнята — вторая охраняется. Из пары «жертва-убийца» в конкретном случае

Государство охраняет жизнь убийцы. Равновесие нарушается в его пользу, как и равенство.

4. Жертва не гарантирована от убийства. Убийца гарантирован.

5. Преимущество убийцы перед жертвой очевидно: я тебя убиваю, а они меня — не моги.

6. То есть: каждый человек имеет право на убийство без риска быть за это убитым самому.

Он режет ребенка или калеку, а Государство при этом охраняет его жизнь от посягательств.

Религия и духовность

7. Только в период глубочайшего нравственного кризиса, в период господствующей

бездуховности можно списывать жертву со счета по принципу «Умер Охрим — и хрен с

ним»: мол, погибшего не воротишь, его уже нет с нами. Во все времена люди верили, чувствовали, знати: тот, кого ты любил — навсегда живет в тебе и с тобой, покуда жив ты

сам. Если душа ушедшего, ее любовь, боль и чаяния не продолжают жить в тебе, не

продленнее жизни физического тела — то все слова о религиозности и вере фальшивы и

пусты. Боль жертвы, ее предсмертное отчаянье и последний крик о жалости и

справедливости — живут в тебе, или ты не человек, а лишенная души скотина. Страдания

жертвы продолжаются в каждом, кто любил ее.

8. Если умирающая жертва, зная, что отмерены минуты, убивает убийцу — никто не

посмеет отрицать ее право. И обещание, данное умирающему, всегда и у всех народов

почиталось священным. Через него умерший продолжает жить на этой земле. Умирая, мы

чаем, что наши самые праведные и сильные желания переживут нас — они продленнее

жизни. Покарать своего убийцу — священное и последнее право жертвы.

9. И когда казнят убийцу — не суд карает его, не мститель и не палач. Это жертва — уже

не имеющая рук, чтобы защититься, ног, чтобы настичь, глаз, чтобы увидеть — карает

своего убийцу через земную ипостась того, в ком продолжает жить ее душа.

10. Если бы Господь Бог не хотел казни убийц, он бы не вложил в нас ничем не

утишаемые жжение и боль живущих в нас душ, взывающих о каре убийцам.

11. Если бы Господь Бог не хотел казни убийц, он миловал бы их в течение всей

человеческой истории. Сегодня у нас нет никаких оснований говорить о воцарении

порядка Божия в наши дни.

История и христианство

12. Христиане любят поминать всепрощение Христа. Но римские легионеры были лишь

исполнителями приказа и закона. Христа казнили Закон и Государство Рима и Израиля. И

кара была страшной: гибель Израиля и гибель Рима, изгнание одного народа и

исчезновение другого, и смерть многих и многих тысяч. Нет — не был милосерд Господь

к убийцам.

13. Выросшее из секты непротивленцев христианство насаждалось огнем и мечом. И все

убийцы во славу веры отнюдь не преданы христианством анафеме и не прокляты во веки

веков.

14. В истории цивилизаций убийце могли оставить жизнь, если он убил раба, холопа, или

убил в честном поединке. Объявлять священной жизнь любого садиста, убившего кого

угодно — достижение новой и новейшей истории. В Российской Империи это

завершилось приходом к власти убийц под красным знаменем.

15. Наша цивилизация создана суровыми людьми, по нынешним меркам — подчас

чересчур суровыми. Однако мы живем в мире, построенном предками. Их Законы

позволили поднять цивилизацию до сегодняшних вершин. В борьбе за гуманизм мы

перегнули палку в другую сторону. Сегодня мы не те, кто создавал наш мир. С

сегодняшними законами и нравами общество давно стало бы легкой добычей любых

бандитов и грабителей. Что мы и имеем нынче.

О тяжести наказания

16. Разница между Бытием и Небытием, Жизнью и Смертью — принципиально

несравнима с разницей между хорошей жизнью и плохой. Пожизненно заключенный —

дышит, видит, слышит, он думает, чувствует, он ест и пьет, у него есть воспоминания и

фантазии. Он живет! И полагать это наказание сравнимым с казнью убийцы —

величайшая глупость или величайшее лицемерие.

17. Международные требования к содержанию заключенных, если говорить об убийцах —

это или издевательство, или цинизм, или умопомрачение. Когда миллионы честных людей

нищенствуют на грани голода — нам предписывают заботиться о сытости и тепле для

убийц.

О демократии

18. Опросы показывают: подавляющее большинство считает, что убийца заслуживает

казни. А законодатели — избранные народом депутаты, которым народ доверил свои

интересы — вопреки этим самым интересам считают, что наоборот. Этот обман

избирателей называется демократией? Выставьте вопрос на всенародное голосование — и

вы получите демократический результат!