Конец отпуска (СИ)

Далее, моё открытие о самом себе, что я реально подрался только один раз в жизни всерьёз и было это вчера. До этого я ВСЕГДА избегал того, чтобы ударить кого-то. Толкнуть, повалить, увернуться – пожалуйста. А чтобы я кому-то хотя бы нос кулаком разбил, такого не было. Вчера я, можно сказать, стал настоящим пацаном. А до этого никогда даже не думал об этом. Причём усилий на это избегание, чтобы кого-то ударить, иногда тратилось в разы больше, чем если бы я реально подрался. Толкнуть мог, а вот врезать от души – никогда. Почему так? Плюс к этому я именно этот факт своей биографии практически не помнил. То есть всё, что связано с драками или поединками в памяти хранилось, но доступ к этой памяти был какой-то кривой. Почему я всегда избегал драк? Может быть, сыграло свою роль воспитание. Тренер всегда говорил, что насилием ничего не решишь, а тренер у меня авторитет. Но чисто статистически, я должен был бы подраться хоть когда-то хоть с кем-то. Но нет. Ни разу. Даже стыдно как-то. Как так получилось?

Потом периодически возникающее ощущение какой-то неправильности. Как двадцать пятый кадр – ты что-то видел, но ты ничего не видел, но ты что-то видел, но не знаешь, что же ты видел. Только у меня не «видел», а «подумал». Я что-то подумаю, но потом не знаю, что это было. Ухватить эту мысль не получалось никак. Вопрос: что это за мысль?

Интересно, и давно у меня это?

Я с удивлением отметил, что как минимум на последний вопрос я знаю ответ. Я знаю, когда это всё началось. Это началось после «той фигни», которую мне очень не хотелось вспоминать. Ну, что ж, не хотелось, а придётся. Вот с чем у меня не было проблем, так это с тем, чтобы сделат то, что совсем не хочется или неприятно. Спорт – он в этом плане закаляет. А может, я и до спорта таким был. Сколько себя помню, всегда у меня была внутренняя дисциплина, которая диктовала мне взять и сделать то, что надо сделать, и не слушать никакие оправдания. Один из лучших способов не слушать оправдания – не произносить их. Что-то сделать я себя могу заставить. Вот и сейчас появилось это чувство, что мне надо сделать что-то сложное или неприятное. Да без проблем! Но что?

Дело в том, что «ту фигню» я практически не помню. Вернее, помню только начало и конец, а середину – полный ноль. Сейчас мне неожиданно для себя показалось очень важным вспомнить, что со мной происходило.

Итак. Как всё начиналось. Начиналось с того, что после работы мы остались праздновать день рождения Сани-штукатура. Решили сесть в нашем гостиничном номере. Я переоделся в шмотки из сэконд-хэнда, так как собирался остаться ночевать в гостинице и не планировал никуда выходить. Парни принесли спиртного…

Я поправил подушку и начал вспоминать дальше как можно более тщательно...

– Маугли, а почему у тебя девушки нет? – спросил Женя-скульптор, – парень ты видный, если девчонки мимо лесов идут, то только на тебя глазеют.

– Саня, ну какие девушки, работаем с утра до вечера, некогда.

– Ну, у тебя же и до этого никого не было. Ты же и в прошлом году тоже самое говорил. И между сезонами у тебя никого не было.

– Да откуда ты знаешь? Может, было.

– Ну поклянись, что у тебя кто-то был за последний год!

Было немного стыдно, но пришлось признать, что никого не было. Парни пили водку, а я морс. Но как-то настроение после всех этих вопросов испортилось. Действительно, как-то в личной жизни не клеилось. Причём, абсолютно по моей вине. Эти грустные размышления наложились на очередное предложение выпить за именинника, и я, неожиданно сам для себя, согласился. И потом не отказывался. Наверное, я напился. Второй раз в жизни. После первого я решил никогда больше не пить, так как сделал то, чего никогда бы не сделал трезвый, наверное. Но вот напился. Почему «наверное, напился»? Потому что я всё осознавал и сейчас даже мог практически всё вспомнить. В какой-то момент я общался с парнями, а потом залип. Слышал всё, что происходит, но ни на что не реагировал. Сидел с открытыми глазами.

– Эй, Маугли! Ты меня слышишь? – Тормошил меня Женя.

– Похоже, он напился.

– Мы первые люди в истории этой планеты, кто видит Маугли пьяным, – весело прокомментировал Семёныч. – Но, если честно, не впечатляет. Трезвый он веселее.

С этим все согласились, после чего продолжили застолье без моего участия и вскоре разошлись по домам. Оставив меня одного в номере аккуратно заваленным на бок на кровати.

Тут пришлось поднапрячься. Воспоминания затормозились. Вот я лежу на постели, а вот я уже зачем-то вышел на улицу. Зачем? Я напрягся и вспомнил. Я кого-то искал. Я должен был кого-то найти. Это был мой долг, моя задача. Какое-то старое обещание. Я обязан кого-то найти! Только что я лежал, как овощ, и вдруг всё неуловимо меняется. Я не могу лежать, я должен идти и найти. Я встал с постели и вышел на улицу, одетый в одежду из секонд-хенда, а именно в трико, футболке невнятного цвета и в чешках. Чешки – это у меня по привычке вместо тапочек. Когда занимался в зале, то носил их, то нет, а когда ушёл с гимнастики, то стал носить дома как тапочки. Так что там дальше…