Конец Осиного гнезда

— Спешиться! Привязать коней к телегам, — скомандовал Трофим Степанович и спросил дозорных: — Далеко ли до большака?

— Сотня метров, не больше, — ответили ему.

В кружок собрались партизаны, назначенные в охранение, и минеры.

— Сверьте часы,- предложил я.- По моим двадцать два сорок пять. Мины ставить ровно в двадцать три тридцать. Минеры могут отправляться.

— Сбор здесь!- предупредил Трофим Степанович.

Два всадника скрылись в темноте. Перед ними стояла задача заминировать дорогу из осиного гнезда в районный центр.

Спустя несколько минут отъехали еще четверо- боевое охранение: двое к Селезневке и двое в Ловлино. Вооруженные ручными пулеметами, они должны были обеспечить операцию от какой-либо случайной угрозы со стороны и блокировать подъезды к гюбертовскому гнезду.Одного парня оставили сторожить лошадей.

Все остальные- четырнадцать человек, предводительствуемые Фомой Филимоновичем,- зашагали в сторону «осиного гнезда». Кольчугин повел нас по узкой, одному ему известной тропке. Пересекли большак и вновь углубились в лес.

Шли тихо, бесшумно, стараясь не шелохнуть листом, не наступить на сухую ветку, не звякнуть оружием.

Прошло около часа, прежде чем Фома Филимонович остановился на краю поляны. Впереди, шагах в полутораста, виднелись очертания строений Опытной станции.

— Ближе никак нельзя!- шепнул мне старик.- Собаки учуют.- Он глубоко вздохнул и закончил: — Ну, Кондрат, пойду я!…

— Иди!- сказал я и крепко пожал его руку.

Ночная темнота быстро скрыла его удаляющуюся фигуру. Ко мне подошли Таня и Сережа, стали рядом, молча, недвижимо. В тишине леса чуялось что-то обманчивое, враждебное.

Вдруг тишину нарушило грозное ворчание псов, и сразу раздался повелительный окрик, громкое щелканье затвора:

— Хальт!

— Это я, Гейнц… Фома,- раздался в ответ голос Кольчугина.(И я ощутил, как к моей руке прижалась дрожащая всем телом Таня.)- Майор едет… Отворяй ворота!

— О, гут, гут!

Потом взвизгнула калитка на несмазанных петлях, скрипнули и распахнулись ворота — и снова тишина.

Я затаил дыхание и напряг до боли глаза.Чтобы унять нарастающее волнение, стал отсчитывать про себя секунды: пять… семь… десять… двадцать пять… сорок… пятьдесят. Секунды превращались в минуты, волнение нарастало. Сейчас там,за глухим забором, решалась судьба всей операции,и решал ее Фома Филимонович.Прошло пять минут. Я загибал пальцы и уже машинально отсчитывал снова: десять… пятнадцать… тридцать… пятьдесят…

Но вот снова взвизгнула калитка, и немного спустя появился силуэт Фомы Филимоновича.Старик подошел вплотную, шумно вздохнул и брезгливым движением отбросил в сторону нож.

— Как? — спросил я одними губами.

— Уложил обоих!- проговорил старик.- Впервые за всю жизнь, и сразу двоих! — Он опять вздохнул.- Ничего не попишешь… Такое лютое время подоспело- надо либо убивать, либо самому мертвяком делаться!

Я хорошо понимал, как взволнован старик, почему он не ко времени многословен, и не прерывал его.

— А собаки?- тихо спросил Трофим Степанович.

— Готовы,- ответил Фома Филимонович. — Пошли скорее. Двое шоферов не спят… Я подглядел… В карты режутся.

— Вперед, за мной!- тихо произнес я и тронулся вслед за Кольчугиным.

Старик повел не прямо к воротам, а к забору. Затем мы пошли вдоль него. Перед самыми воротами я увидел телефонные провода, выходившие из-за забора пучками и растекавшиеся на три стороны. Я указал на них Березкину.

У самых ворот я наткнулся на труп наружного часового и при помощи Трофима Степановича оттащил его в сторонку.

Из окна дежурной комнаты сквозь маскировочную бумагу узенькой полоской просачивался свет. Я заглянул в окно: двое солдат, сидя за столом, играли в карты, а третий, видимо дежурный, спал на голом топчане.

Я поискал глазами труп второго часового, но не нашел и обратился с вопросом к Фоме Филимоновичу. Он молча показал мне на колодец посередине двора.

Партизаны бесшумно сновали по двору и занимали свои места у окон.

Трофим Степанович остановился у окна дежурной комнаты.Он стал совать запал в противотанковую гранату.

Ко мне подкрался, как кошка, Березкин и тихо шепнул:

— Провода готовы…

Я кивнул головой. Он, а за ним и прикрепленный к нему в помощь партизан скользнули вправо и скрылись под навесом, где вырисовывались контуры грузовой машины.

— Штейна нет!- шепнул мне Фома Филимонович.- И машины легковой нет… А жалковато, что он не успел вернуться. Ох, как жалковато!…

Старик был в сильном возбуждении.

— Иди на свое место,- сказал я.- Сейчас начнем.

Отсутствие Штейна облегчало мою роль. Значит, в доме Гюберта никого не было, и я мог сначала помочь ребятам. Хотя, с другой стороны, неплохо было бы захватить или прикончить Штейна.

Я огляделся. По двору уже никто не сновал. Все заняли свои места и ждали моего сигнала. Я подошел к угловому окну, отцепил от пояса гранату, вжался в простенок между домами и приблизил к глазам часы. Да, ребята уже давно должны были заминировать дорогу, можно начинать…

Прошло еще несколько секунд, прежде чем со стеклянным звоном разорвалась первая граната,брошенная мною. И вслед за нею дружно заухали вторая,третья, четвертая, пятая…