Конец митьков

Слышали? Гребенщиков-то — тоже митек, выставился с ними (он впервые выставился с нами только в 1987-м. — В.Ш.). А сказать в те времена, что Гребенщиков, от которого сияние исходит, — митек, означало выдать митькам пожизненную индульгенцию и бросить к их ногам многочисленную ленинградскую рок-тусовку. Знал ли Владимир Шинкарев, какого джинна выпустил из бутылки, сделав персонажами своих поэтических игр реальных, хорошо известных в кругах «подполья» людей, превращенных им в героев борхесовского двоящегося мира, где каждый одновременно — обремененный мирскими заботами человек, художник и персонаж текста, подчиняющийся воле драматурга? Догадывались ли Борис Гребенщиков и Виктор Цой, что их выступления на первой митьковской выставке достаточно, чтобы появилась целая категория публики, мальчиков и девочек, в тельняшках, которые мчались на вернисаж посмотреть, как «митьки тусуются», и которым не было дела до живописи и графики?

19. Группа «Митьки»

Такое мероприятие, такую бомбу уже нельзя было назвать «выставка ленинградских художников», понадобилось звучное имя: ведь до выставки в Усть-Ижоре никакого названия у нашей компании не было, мы считались «группой живописцев» (без четко обозначенного состава) в отличие от экспрессионистов, от сюрреалистов, от салонных художников. Конечно, людей, упомянутых в тексте книги (к тому моменту было написано четыре части), обзывали митьками — но не группу художников.

Играть в митьков-то оно весело, но называть «Митьками» группу представлялось слишком экстремальным недостойным высокого статуса художника. Несолидно. Все же живопись — таинственное, эзотерическое занятие — проходит по другому ведомству.

Группа была названа «Митьками», когда времени на обдумывание названия уже не оставалось: заведующий Белогорский, Тихомиров, Флоренский и еще кто-то из митьков (но не мы с Митей) ехали осматривать Дом ученых перед выставкой. Нужно было продиктовать текст афиши.

— Может, назвать «Круг художников»? — предложил Тихомиров.

— Было уже. Ладно, коли слово «митьки» все время употребляется в связи с нами — пусть так и остается, — сказал Флоренский.

Опять Флоренский выходит основателем.

Сделаем научно-фантастическое допущение: Флоренскому пришло на ум другое хорошее название, к примеру «Вечерний звон».

И что, сейчас в Интернете было бы написано: «Дмитрий Шагин — автор бренда „Вечерний звон“»? Это вряд ли. Непосвященному человеку трудно было бы догадаться, что «Вечерний звон» — это в честь Дмитрия Шагина, Митя замучился бы доказывать. Да и не нужен был бы Мите «Вечерний звон». Согласно классификации групп художников, такая группа не могла бы существовать более трех, пяти лет, но скорее меньше — четкой стилистической общности у нас не было. Да все равно мы назвали бы группу «Митьки» — на следующей выставке. Кстати, сам Флоренский не придает судьбоносного значения именованию группы «Митьками», справедливо взятая, что игры в митьков — дело второстепенное по отношению к живописи.

КОРРЕСПОНДЕНТ: С чего началась история митьков?

ФЛОРЕНСКИЙ: К 1983—1984 годам мы были уже вполне состоявшимися художниками. После того как Шинкарев написал книгу, в которой в шутку использовал слово «митьки», народная молва тут же применила его ко всей нашей группе как оригинальное название. («Петровский курьер», 24.08.1998 г.)

Для членов «группы Флоренского» его авторитет был велик — как Флоренский скажет, так и делали. Тихомиров еще чуть посопротивлялся — уж больно слово такое... вроде как принижает значение — и согласился: ведь это интересный литературный ход, когда неказистый при появлении герой расцветает и оказывается главным действующим лицом. Пусть название странное, тем интереснее.