Конец лета

— Сверхурочная работа. Большое расследование, вместе с городской полицией. Франсен доверил Маттиасу почти все. Он в следующем году уходит.

— Маттиас? — Вероника тут же сама поняла, что ошиблась. Все из-за алкоголя и гормонов стресса, водивших хоровод у нее в мозгах.

— Нет. Франсен, конечно. Ранняя пенсия. — Сесилия усмехнулась, довольная, что вернула себе преимущество. — Маттиас займет его место, станет самым молодым начальником местного полицейского участка. Во всей Швеции!

— Здорово, — пробормотала Вероника. — Ты не знаешь, как с ним связаться? Мне надо поговорить с ним, это срочно.

— Ты не пробовала звонить по мобильному? Или у тебя нет номера брата? — Сесилия, естественно, знала ответ на вопрос еще до того, как задала его. Один-ноль в пользу надежной, ответственной жены.

— Нет. Я была бы признательна, если бы ты мне его продиктовала. — Веронике пришлось проглотить горькую пилюлю.

Маттиас ответил после третьего гудка. Вероника удивилась, услышав жесткий взрослый голос. Брат, однако, все же смягчился, поняв, кто звонит.

— Привет, Вера. Я не знал, что у тебя есть этот номер. — Кажется, Маттиас был рад ее звонку. Хотя бы немного.

— Сесилия дала. Я не помешала?

— Мы сейчас как раз ведем наблюдение. Думаю, что до полуночи ничего не случится. Как дела? Давненько не виделись.

— Хорошо. — Вероника сама услышала фальшь в своем голосе. Брат тоже.

— Что-то случилось?

Вероника глубоко вдохнула, собралась.

— Ты помнишь Исака Шёлина?

— Кого?

— Закадычного приятеля Билли… — От имени младшего брата лед в груди, как всегда, пошел трещинами.

— Смутно. А что?

— Мне кажется, я недавно его видела.

— Как это? — В голос брата вернулись полицейские нотки.

— Хочешь верь, хочешь не верь, но он пришел в мою группу. Проживание горя.

— А откуда ты знаешь, что это именно тот Исак Шёлин?

— Я этого и не знаю. Но учитывая, что он рассказывал… кем еще он может быть?

Несколько секунд они молчали. Потом голос Маттиаса зазвучал так, будто брат поднес телефон ближе ко рту.

— Что он говорил?

— Что в детстве потерял своего лучшего друга. Что друг пропал без вести, а потом жизнь так и не вошла в колею. Рассказывал про наш сад, про дуплистый вяз, шалаш на дереве, сарай. — Пытаясь остановить поток слов, она отпила из бокала и отвела трубку подальше, чтобы Маттиас не услышал, как она глотает.

— Он упоминал про Билли? Говорил, что речь о нем?

— Не напрямую.

— В каком смысле? — Вопрос последовал так быстро, что Вероника не успела собраться с мыслями.

— Другой участник спросил, говорит ли он про Билли, но Исак не сказал ни да, ни нет.

— Значит, ты не уверена?

— Не уверена в чем? — Мозг снова напряженно работал.

— Что это был Исак Шёлин. И что речь действительно шла о Билли.

Вероника не ответила. Ее брат-полицейский всегда неумолимо разоблачал нестыковки в рассказах. Даже то непроизнесенное слово, которое померещилось ей на губах Исака, ничего не изменит, так что она не стала о нем упоминать. Вероника знала, что скажет Маттиас. Догадка — не доказательство. Предположение — не то же, что факты.

Однако вместо сухой полицейской констатации последовал новый вопрос. Вопрос, который сбил ее с толку. Вопрос, который она не успела себе задать.

— Думаешь, он знает, кто ты?

Вероника помолчала — ей пришлось задуматься.

— Понятия не имею. Откуда бы? Я сменила имя, никто в поселке не знает, ни где я живу, ни где я работаю.

Даже моя собственная семья, прибавила она про себя.

Маттиас хмыкнул, и она поняла, о чем он подумал. Полицейские не верят в случайные совпадения.

— Как он выглядел? — спросил Маттиас.

— Светлые волосы, средней длины. Голубые глаза.

— А возраст?

— Около двадцати пяти, как… — Она запнулась на полуслове, и Маттиас закончил за нее:

— Как было бы Билли.

Несколько секунд они молчали. Вероника услышала, как брат поерзал на сиденье, потом затрещала рация.

— Мне пора, — сказал Маттиас. Сказал сердито, словно ему хотелось бы продолжить разговор. — Шёлины давно переехали, но я узнаю, куда.

— Спасибо.

Где-то рядом с Маттиасом снова затрещала рация. Открылась дверца машины, послышался женский шепот.

— Мне пора, — повторил Маттиас. — Держись подальше от этого Исака, пока я не выясню, кто он такой и что ему надо. Вдруг это журналист, который хочет втереться к тебе в доверие, а то и хуже — какой-нибудь псих. Почти двадцать лет прошло. На годовщины люди иногда начинают куролесить.

— Ладно.

— Хорошо. Береги себя, Вера. Я наведу справки и позвоню тебе, как только что-нибудь узнаю. Как здорово, что ты позвонила.

Разговор вдруг прервался, так что Веронике не пришлось придумывать подходящий ответ.

Она вернула телефон на базу. Подойдя к окну, допила вино. Взгляд упал на место, где в тот вечер стоял курильщик. Огонька сигареты не видно. Странно; Вероника почувствовала себя немного обманутой.

Она уже собиралась опустить жалюзи, когда вдруг заметила, что что-то движется прямо под ее окном. Она даже не успела испугаться. Какой-то зверь осторожно вышел из тени, опустив нос к земле.