Конец игры

А потом деньги иссякли, и Берни Бондини, кассиру в супермаркете, купившему собственную бакалейную лавку, и Сташу Франко, банковскому кассиру, ставшему биржевым маклером, и Элтону Хабблу, автомеханику, ныне владевшему двумя магазинами по продаже автомобилей, весь последний месяц пришлось очень и очень напрягаться, чтобы сохранить свой неизмеримо возросший уровень жизни. И поэтому, когда все они получили открытку, на которой был написан вопрос «Что бы вы НЕ стали делать для того, чтобы вернуть деньги?», а также был назван адрес в Малибу и время, все трое пришли в назначенное место в назначенное время.

Это оказался великолепный дом с колоннами и с видом на океан, и на участок песчаного пляжа, о который мерно плескались волны Тихого океана. Дом стоил не меньше трех миллионов, и уже одним этим мог настроить их сознание на нужный лад, дав почувствовать, что они могут потерять.

Рыжеволосая красавица безмолвно впустила их в дом и так же безмолвно провела на широкий балкон, выходивший на океан. Когда она развернулась, чтобы уйти, Бондини спросил.

– Мисс, что нам надо сделать?

Рыжая красавица ответила:

– Поразмышляйте над тем, что было написано на открытках, которые вы получили.

Они поразмышляли над этим и обсудили. Есть кое-что такое, что они не станут делать даже и за деньги. Нет-нет. Есть некоторые незыблемые принципы и нормы морали, которые они не нарушат ни при каких обстоятельствах, – это те нормы, которые и отличают человека от животного.

Они понаблюдали за тем как внизу под ними, по пляжу, строем проходят прекрасные купальщицы, с надеждой поглядывая на дом, и наконец Хаббл заставил себя отвернуться и вяло промямлил:

– Мне наплевать. Есть кое-что такое, что я не стану делать за деньги.

– Я тоже, – поддакнул Бондини.

– Например? – спросил Франко.

– Я бы не стал убивать маму палкой, – сказал Бондини. – Никогда. Я ни за что не стал бы это делать. Меня не настолько интересуют деньги.

Хаббл согласно кивнул.

– Да, думаю, это действительно могло бы быть ужасно. Но если она совсем уж старая и больная, как моя. Я хочу сказать: иногда смерть лучшее решение жизненных проблем, чем продолжение жизни.

– Но палкой! – воскликнул Бондини. – Никогда. Я не стану убивать маму палкой.

– Но, может, большой палкой, чтобы быстрее, – предположил Хаббл, но Бондини стоял на своем:

– Никогда, – повторил он.

– Ну а я стал бы, – заметил Франко. Это был человек небольшого роста, с жесткими волосами песочного цвета. Вот уже тринадцать месяцев непостижимым образом деньги поступали ему на счет «Инста-чардж», и это вдохновило его на то, чтобы бросить тупицу-жену и расстаться со своими двумя лентяйками-дочерьми. – Я помню свою жену, – сказал он. – Я бы убил свою мать. И твою тоже. Все лучше, чем возвращаться к моей жене.

– Я не верю, – упрямо заявил Бондини. – Должно быть что-то такое, что ты не стал бы делать. И вы оба. Есть что-то такое, что вы не стали бы делать.

Хаббл, покинув смотровую яму и перебравшись в кабинет управляющего, отрастил бороду. Сейчас он ее задумчиво погладил и произнес:

– Я не стал бы сниматься в порнофильме. – Он снова задумался и добавил. – С животным. Я не стал бы сниматься в порнофильме с животным.

Он несколько раз кивнул головой, словно бы подтверждая свои твердые жизненные принципы. Здесь он проводил черту, и осознание этого радовало его.

– Бывают очень милые животные, – заметил Бондини.

– Нет. Никогда, – заявил Хаббл. – Никаких порнофильмов и никаких животных. А ты, Сташ?

Франко поднят взор, как бы удивляясь, что кто-то с ним заговорил. Потом он снова посмотрел на океан и тихо произнес:

– Я не стал бы трахаться с трупом.

– Почему? – удивился Бондини.

Удивление его казалось искренним – надо же, какие нежности.

– Ты не видел мою жену, – ответил Франко. – Это все равно, что трахаться с ней. Я не смог бы этого сделать.

– Ну, тебе лучше знать свою жену, чем нам, – заметил Хаббл. – Но я не думаю, что это так уж плохо. Бывают очень симпатичные мертвецы. Может быть тебе достанется именно такой.

Франко снова покачал головой.

– Нет, здесь я провожу черту. Никакого секса с мертвецами. Как это называется? Есть какое-то особое слово.

– Ага, – подтвердил Бондини, но вспомнить не смог.

– Это слово происходит от слова со значением «смерть» – произнес Хаббл. – Что-то такое я припоминаю.

– Ну, и что за слово? – спросил Бондини.

– Не знаю. Просто оно означает «смерть», – ответил Хаббл.

– Труп, – сказал Бондини. – Может, что-то вроде: трупофобия.

– Да, вроде похоже, – согласился Франко. – Наверное, так оно и есть. Трупофобия. Я где-то слышал это слово.

Рыжеволосая красавица, впустившая их в дом, снова появилась на балконе. Она была абсолютно голая. У нее были полные груди с заостренными сосками. На ней были лишь туфли на высоких каблуках, еще более подчеркивающие длину и стройность ее конечностей танцовщицы. Кожа ее была покрыта маслом для загара, а сам загар был абсолютно безупречен – ни малейшего следа купальника.