Конец игры

Римо лениво развалился на диване. Он был одет в майку, слаксы и шлепанцы на босу ногу. Он наблюдал, как Смит что-то набирает на компьютере. Однажды Смит предложил и ему обзавестись таким же компьютером, умещающимся в «дипломате», добавив при этом, что любой может научиться им пользоваться. В нем можно хранить информацию, которая пригодится Римо, им не сможет воспользоваться никто посторонний, потому что система надежно защищена паролями и кодами, и кроме того, через телефон компьютер можно подсоединить к компьютерной системе Фолкрофта, где хранились все архивы КЮРЕ. Смит назвал это последним словом компьютерной технологии. Римо несколько раз отклонил предложение Смита. Смит продолжал настаивать. В конце концов, как-то раз, когда они встретились на берегу реки в Литтл-Силвер, штат Нью-Джерси, Римо принял предложение. Четвертью мили ниже по течению реки он разодрал «дипломат», как бы сдирая кожуру с банана, раскрошил содержимое и бросил в реку, где все это и затонуло, не оставив и следа.

– Зачем вы это сделали? – спросил тогда Смит.

– Не знаю, – ответил Римо.

– И все? Просто не знаете?

– Точно.

С той поры Смит больше не предлагал Римо обзавестись никакими техническими устройствами.

Сейчас Смит закрыл «дипломат» и через комнату посмотрел на Римо.

– То, с чем мы столкнулись сейчас, – это сложный головоломный узор. Это тот узор, который выводит нас на что-то столь пугающее, что мы не можем понять, что к чему.

– Ну и что в этом для нас нового? – съязвил Римо.

– Любая опасность трону есть великая опасность, – изрек Чиун.

Римо знал, что Чиун не преминет раздуть любое слово Смита до проблемы ужасающих масштабов, исходя из концепции, что в безмятежном царстве ассассины умрут с голоду. Подобно современным юристам, Мастера Синанджу на протяжении многих веков уяснили, что если миру не грозит никакая опасность, то надо, не жалея сил, представить дело так, будто бы угроза существует.

– Мы стоим перед опасностью всеобщего ядерного уничтожения, – поведал Смит.

– Это длится вот уже сорок лет, – отмахнулся Римо. – И все, что мы имеем, – лишь мелкие локальные войны. Ядерное оружие, как ничто другое, способствует сохранению мира.

– Может быть, больше нет, – возразил Смит. – Похоже, кто-то вносит элемент нестабильности в ситуацию, но мы не можем точно сказать, кто и как.

– А откуда у вас такие сведения? – поинтересовался Римо.

– Да просто какие-то обрывки информации, которые попали в поле зрения наших компьютеров. Кто-то ищет подходы к людям, имеющим отношение к ядерному оружию в Америке и в России. Кто-то или что-то подключается к линиям связи, проникает сквозь кодовую защиту и внедряется в базы данных. Все это напоминает картинку из точек. Каждая точка сама по себе ничего не значит, но все вместе они складываются в картину.

– Угрожающую картину, – с готовностью поддакнул Чиун.

– А что вы хотите от меня? – спросил Римо.

– Выясните, что происходит.

– Я ненавижу машины. Я перед ними пасую. Я даже не знаю, как обращаться с этим скремблером, который вы мне всучили, чтобы кодировать наши телефонные разговоры.

– Там всего две кнопки, – заметил Смит.

– Точно, – согласился Римо. – Две кнопки, а я никак не могу запомнить, какая для чего. Мне все это не нужно.

– Римо, весь мир может взлететь на воздух, – гнул свое Смит.

– А-й-и-и! – возопил Чиун. – Судьба мира в наших руках, о император, – добавил он.

Его длинные пальцы, направленные в потолок пентхауса, были символом неотвратимости рока.

– Даже Чиун понимает, что происходит, Римо. Это может оказаться концом света. Мы послали одного агента, потом другого, потом третьего, – и все сотрудники всех этих агентств вдруг перестают работать. Их выводят из игры. Их убивают. Их подкупают. Они сходят с ума. Это чудовищная сила, и вполне возможно, что уже начался отсчет последних секунд до начала войны.

– Отсчет секунд? Это ничего не значит. Когда вам понадобится остановить того, кто собирается нажать на кнопку, то позовите меня, – ответил Римо.

– Катастрофа, – заунывно пропел Чиун. – Рок навис над миром и над империей!

– Римо, Чиун понимает.

– Точно, – отозвался Римо, повернулся на другой бок и улегся спиной к Смиту.

С видом чрезвычайной важности Чиун обратился к Римо по-корейски:

– Глупец, разве ты не знаешь, что каждый чих императора означает конец света? Так думают все императоры на земле. Они похожи на молодых женщин, для которых любой пустяк означает, что мир находится на краю гибели. Если императору не нравится поданный ему на обед десерт – это конец света. Запомни навсегда. Никогда не следует говорить правду императору. Он не будет знать, что ему с ней делать, и очень вероятно, сильно обидится. Сделан так, чтобы он верил, что все, что он говорит, – это очень важно.

Римо отвечал ему тоже по-корейски – он неплохо выучил этот язык:

– Все совсем не так, Чиун. Смит обычно не волнуется по пустякам. Дело в том, что меня это больше не волнует. Мы постоянно стоим на пороге большой войны, каждый день мы слышим, как нам твердят об этом, но ничего не происходит.