Конец фильма

В гостиной на стене висели фотографии. Несколько детских, где вся компания с удочками, жарят шашлык, толкают какие-то сани. Последней висела новогодняя — елка в углу, Петров-старший в костюме Деда Мороза…

— Что, сильно изменились? — раздался за спиной голос Некрасовой.

— А какой это год? — Денис глотнул кофе. — Вы тут все такие дружные… пока.

— Девяносто третий, — сухим голосом ответила Галина… — Мы тогда все действительно были дружны. Прямо одна семья.

— Хорошая фотография. — Денис продолжал рассматривать снимок. — Один застрелился, второго зарезали, третьего чуть не отравили, четвертый тоже в морге. Как десять негритят. Забавно…

— Вы находите?

— А вы нет? Галина, у меня к вам одно предложение — давайте мы не будем интеллектуальным единоборством заниматься. Вы знаете, о чем я спрашиваю. Или мне вам рассказать?

— Расскажите.

— Про что? Про то, как вас с кабелем кинули? Или про то, как вы сами потом кинули всех с этим месторождением? Или про…

— Откуда вы знаете?

— От верблюда. — Денис вынул из внутреннего кармана свернутый рулоном сценарий. — Забавно, а вы хоть знаете, что про вас кино снимается? Вас, кстати, Ксения играет.

— Меня — Ксения? — Галина аккуратно взяла сценарий, словно боялась обжечься или испачкаться, и пролистала несколько страниц. — Эта… меня играет?

— Смешно, правда?

— Что это вам все смешно? А кто играет… Женю?

— Некрасова? Молодой парень, вы его не знаете. Я и сам его не знаю. Почему Антон Белоусова зарезал? Вам известно, что у него насчитали шестнадцать ножевых ранений?

— Сколько? — переспросила Галина.

— Не волнуйтесь, не семнадцать. Всего шестнадцать. — Денис взял из ее рук сценарий и перелистал до нужного места. — Так, так… Ага, вот. «…Громко кричала Галя…»

— Дайте! — Она вырвала из его рук сценарий.

Ее глаза быстро побежали по строчкам, она буквально заглатывала страницу за страницей. Сначала ее лицо было каменным, затем стало чуть удивленным, после чего ее губы задрожали то ли от волнения, то ли от гнева…

Попивая кофе, Грязнов искоса наблюдал за этими физиономическими метаморфозами.

— Неплохо написано? — наконец подал он голос. — Какой накал драматизма. Трагизма даже, я бы сказал. Только что-то мне подсказывает, что все было не совсем так. А вернее, совсем не так. Или я ошибаюсь?

— Не так. — Галина оторвала взгляд от бумаги и пристально посмотрела на Дениса. — Это ложь… Все ложь… Вам эта фотография очень понравилась, да? Вы знаете, что с нее все началось? С того самого дня.

— Знаю. Вам тогда Петров первый кредит устроил.

— Ну и с этого, в общем, тоже.

— А-а-а, там ведь у вас с Женей… — Грязнов запнулся.

— Про это в вашем сценарии тоже красиво написано? — Галина перелистнула несколько страниц. — Ах да… «Он повалил ее в сугроб»… Сценарист наверняка романтический извращенец-эротоман. Хотите, я расскажу, что здесь произошло в ту самую новогоднюю ночь? Здесь, во дворе, когда остальные веселились, ни о чем не подозревая… Дайте!

Она протянула руку, Денис вложил в нее чашку. Галина сделала несколько глотков, передернула плечами…

— Вас когда-нибудь насиловали? — вдруг резко спросила она.

— Как? — опешил Грязнов. — В смысле?

— Членом!

— Признаться, этого со мной не случалось. — Он на всякий случай постучал костяшками пальцев по столу.

— Не хотите признаваться — не надо. А меня вот насиловали. — Она помолчала немного. — Очень больно… Больно и страшно. Я же тогда еще девушкой была.

— Так это он вас…

— Правда романтично? Если у вас плохо с нервами, то сразу предупреждаю, это лучше не слушать…

— Рассказывайте. Я хочу знать…

— Ну как желаете… А было так…

Некрасов схватил Галю за руку и потащил от избы.

— Жень, ты что?!

— Все, — повернул он к ней окаменелое лицо.

— Больно! Отпусти! — закричала Галя.

— Ничего-ничего, — суетливо бормотал Некрасов, заваливая ее в снег и неистово целуя. Галя отбивалась.

— Не надо, Женя, не надо!..

— Перестань, Галка, ты же знаешь, что я тебя люблю, — униженно и горячечно шептал он.

Она снова попыталась оттолкнуть, вырваться, но он вдруг схватил ее за волосы и впился в ее губы.

— Ты меня любишь?! Ты так меня любишь?! — уже почти плакала она.

— Как умею! — В глазах Женьки вдруг появилась злость. Он встал, подхватил ее на руки и понес.

— Отпусти, пожалуйста, я тебя очень прошу. — Галя упиралась руками в его грудь, в подбородок.

— Нет. Я теперь тебя не отпущу. Я теперь не могу тебя отпустить.

Он ногой распахнул дверь в сарайчик и втолкнул ее туда.

— Никогда не думала, что ты такой!

— Какой?! Какой?! — Некрасов распахивал на ней дубленку. Потом полез под свитер. Галя размахнулась и влепила ему звонкую оплеуху. Женька отпрянул. А потом размахнулся и влепил оплеуху в ответ. Галя схватилась за щеку, а Женька со всего размаху ударил ее под дых. Галя тихо охнула и упала на какой-то старый топчан.

Женька навалился на нее.

— Ты не посмеешь. — Она хватала воздух перекошенным ртом. Но Женька ее не слушал. Он сдирал одежду, то и дело оглядываясь на дверь сарая.

Галя тихо плакала, а он возился с застежкой ее брюк, стаскивал с нее колготки.

— Что ты делаешь? Что ты делаешь?!