Конец Европы. Вместе с Россией на пути к многополярности

Валерий Коровин Конец Европы. Вместе с Россией на пути к многополярности

{Грядёт} конец Европы, как монополиста культуры, как замкнутой провинции земного шара, претендующей быть вселенной.

Н.А. Бердяев

На обложке картина «Аполлон в силах», авторы Алексей Беляев-Гинтовт и Андрей Молодкин.

Введение

Любой человек, который хоть сколько-нибудь интересуется мировыми процессами, следя за новостями из Европы, наверное, не раз приходил к мысли, что с нынешней Европой что-то не так. И вроде формально пока всё на своих местах: Европейский союз ещё довольно крепок и остаётся в лидерах экономического развития, европейские города довольно безопасны, у Европы есть покровитель в лице США, а НАТО по-прежнему остаётся самым крупным военным блоком, прикрывающим Европу от внешней агрессии. И всё же что-то нас тревожит.

Наблюдая за происходящим в Европе и сверяя её нынешний образ со сложившимися в нашем сознании стереотипами, мы всё чаще замечаем, что между «Европой нашей мечты» и Европой актуальной существует некоторый зазор, пусть пока и едва уловимый. Но на самом деле облик нынешней Европы меняется довольно стремительно. В том числе, и внешний.

Мы всё ещё уверены, что и сами являемся частью европейской цивилизации. Но глядя на лица «новых европейцев», видим, как изменились их черты, одежда, повадки, как на глазах меняется поведение тех, кто пополняет ряды обитателей традиционных европейских столиц. И чем больше там мусульман, чернокожих, арабов, тем больше коренные жители европейских городов беспокоятся о собственной безопасности.

Конечно, Европа всё ещё сильна своей культурой, своими традициями демократии, свободы, равенства и прав человека. Но достаточно ли привлекательны эти ценности для тех, кто прибывает туда сегодня, причём в довольно большом количестве? Готовы ли вновь прибывшие, как и раньше, жадно впитывать в себя европейскую культуру, учить языки и усваивать ценности европейской демократии, принимать на себя новую идентичность, в конце концов отказываясь от прежней?

Европа не стоит на месте, развивая и совершенствуя те ценности, которые начали складываться там ещё в Новое время, в эпоху Просвещения, и сформировали столь привычный нам образ современной (Модерн) Европы. Европейские свободы достигли пика своего раскрепощения, открытость иным культурам оформилась в мультикультурализм. Демократия дала равные возможности всем, включая приезжих, а знаменитые европейские права человека уравняли тех, кто приезжает в Европу из других регионов планеты, с теми, кто всегда жил там, формируя ценности европейского гражданского общества.

Сегодняшний эталонный европеец настолько свободен и раскрепощён, что у него отсутствуют даже половые ограничения, представляющиеся в нынешней Европе некоей уходящей в прошлое архаикой. Быть по настоящему свободным — это окончательно отбросить «предрассудки», связанные с гендерной фиксацией в образе мужчины или женщины. Гендер в нынешней Европе, впрочем, как и всё остальное, больше не является неизменной данностью, а определяется исключительно личным выбором.

Но как относятся к такой свободе те, кто ещё вчера жил в условиях жёстких религиозных ограничений? Как воспринимают открывшиеся возможности женщины, прибывающие из стран, где весьма силён мусульманский обычай, или мужчины, строго соблюдающие традиции своих предков? Готовы ли они вот так, сразу, отказаться от всего, что мешает их раскрепощению? Действительно ли так привлекателен для них образ нынешнего эталонного европейца, свободно распоряжающегося не только своим телом, но и своей гендерной идентичностью? И не создаёт ли это некоторой напряжённости между этими двумя мирами, пусть, казалось бы, и двигающимися навстречу друг другу?

Да, Европа богата и экономически куда более развита по сравнению с теми странами, откуда большими и малыми потоками прибывают новые её жители, пополняя ряды, как кажется европейским бюрократам, будущих налогоплательщиков и потребителей качественных европейских товаров. Но на их адаптацию к условиям европейского общества, языковым законам и культурным особенностям нужно время. Европейская система готова подождать, предоставляя вновь приехавшим временное жильё и минимальный социальный пакет. Но как относятся к этому «аттракциону невиданной щедрости» коренные европейцы, трудами и налогами которых складывается европейское благосостояние, за счёт которого осуществляется социальный эксперимент по поддержке и интеграции в европейское общество вновь прибывших?