Коненков

Пешком отправились осматривать памятник композитору Глинке в парке на Блонье. Дяде Андрею крайне важно увидеть фигуру из бронзы, тогда заметно прояснится смысл профессии, к которой готовит себя его племянник. Обойдя кругом фигуру, выполненную академиком фон Боком, Андрей Терентьевич остался доволен увиденным. Он с гордостью стал поглядывать на рослого, крепкого восемнадцатилетнего Сергея: «Хорош, хорош!» Сергей же вовсе забыл о том, что он не один: то отходил, то вплотную приближался к монументу Глинке. Он впервые в действительности, а не на картинке видел настоящий, добротный скульптурный памятник!

Незадолго до отъезда в Москву в Караковичах побывала тетка Сергея Коненкова — Мария Федоровна Шупинская. Молодому человеку, никогда не бывавшему в Москве, гувернантка Шупинской — Александра Андреевна Раздорская предложила направиться к ее дяде Спиридону Ивановичу Ловкову, который жил в Большом Колесовом переулке на Цветном бульваре. Тут же она написала письмо к дяде и вместе с адресом вручила Коненкову.

Не успев пережить восторг от встречи с величественным Смоленском, Коненков оказался в древней русской столице. Тут и вовсе глаза разбежались. Извозчик взялся за 20 копеек довезти до Большого Колесова переулка. Сев в пролетку, Коненков никак не мог глаз отвести от величественного сооружения, открывшего прямую и широкую улицу. Триумфальные ворота. Их изображение он видел в «Ниве». И вот они перед ним. С площади Смоленского вокзала (ныне площадь Белорусского вокзала. — Ю. Б.) на Тверскую-Ямскую въехали через грандиозную арку Триумфальных ворот. Полуциркульный свод терялся в высоте. Сергей, не скрывая любопытства, жадно разглядывал поразившее его сооружение. На белом камне основного массива арки выделялись своей стройной строгой красотой шесть нар чугунных колонн, поддерживающих массивный антаблемент. Будущий скульптор впился глазами в горельефы, на которых были изображены знакомые ему из книг и гимназического курса истории сцепы изгнания наполеоновских войск из Москвы и России. Над карнизами бронзовые фигуры воинов — аллегория Победы, по фасаду и периметру антаблемента — военная геральдика, наконец летящая в недосягаемой выси московского неба шестерка лошадей — Колесница Славы. Коненков был взволнован, очарован, восхищен. Видя заинтересованность седока, извозчик попридержал лошадей и известил:

— Трухмальные ворота.

Сергей догадался, что мудреное заграничное слово «триумфальные» не по зубам бородатому вознице, но по тому, с какой гордостью он это слово произнес, почувствовал, что он уважает и ценит памятник героизму народа русского в войне против Наполеона.

Ловковы — Спиридон Иванович, его жена Марфа Захаровна, сын Вася — встретили гостя по-московски радушно. Поили, кормили, заботились о нем как о родном. Едва кончились расспросы про деревенскую жизнь, Спиридон Иванович попросил сына показать гостю Москву и в первую очередь найти Училище живописи, ваяния и зодчества, чтобы записаться на экзамен.

Побывав в училище, которое находилось на Мясницкой, спустились по Сретенскому и Рождественскому бульварам на Трубную площадь. Здесь. ни проехать, ни пройти. Вся площадь запружена народом. Идет торг. Продают и меняют голубей, певчих птиц — чижей, перепелок, канареек, щеглов, синиц. Торговцы держат свой товар в клетках. Тут не только птицы, но и щенки, кошки, морские свинки. Мальчишки-голубятники, кажется, вот-вот взлетят: за пазухой, в карманах, в руках у них пернатые, готовые в любой момент взвиться в белесую синеву сентябрьского неба. Здесь же продают породистых собак и охотничьи принадлежности. Продавцы птиц, завлекая покупателей, звонко выкрикивают рифмованные куплеты. Шум и гам рынка слышен у Петровских и Сретенских ворот, у цирка Соломонского и на Неглинной.

По Неглинной они вышли к красивой Театральной площади с Большим оперным, Малым драматическим и еще водевильным Прянишниковым театром, а оттуда через Воскресенские ворота попали на Красную площадь.

Торжественная, славная минута для каждого, кто впервые обводит взглядом Никольскую и Спасскую башни Кремля, чудо зодческого искусства — храм Василия Блаженного, памятник Минину и Пожарскому, Лобное место.

В Спасские ворота они вошли, предусмотрительно сняв шляпы. Сергей помнил стихи Федора Глинки:

Кто царь-колокол подымет,
Кто царь-пушку повернет?
Шляпы кто, гордец, не снимет
У святых в Кремле ворот?!

С робостью и восторгом приблизились к колокольне Ивана Великого. У подножия ее стоит на земле царь-колокол, а немного поодаль — царь-пушка. Вокруг ходит народ, дивясь чудесам. Решили подняться на вершину главной в России колокольни. С поднебесной высоты им открылся величественный, грандиозный вид. Москва предстала взору со всеми улицами, площадями и далекими окрестностями. А прямо под ними — простор кремлевской Ивановской площади, которую образуют немые свидетели многих важных событий русской истории — Благовещенский, Архангельский, Успенский соборы, Теремной дворец.