Коненков

— Васька, Настя, Сергей, Гришка! Идите ужинать. Для Коненкова в буквальном смысле слова учение началось с азов. Церковнославянскую грамоту Егор Андреевич постиг в рославльском монастыре, будучи уже в почтенных летах. Он делился недавно обретенными знаниями с восторгом первооткрывателя. Как только его ученики освоили азбуку, принялись читать жития святых и сказки. Выучили наизусть некоторые акафисты. Научились и писать. Егор Андреевич показал, как приготавливать к письму гусиные перья и как делать из ольховых шишек и жженых желудей чернила. Этот щедрый душою человек учил ребят тому, что знал и умел. Ребятишек, обученных монашеским премудростям, крестьяне приглашали читать псалтырь по покойникам. И солдатскую науку Егор Андреевич, прослуживший в царской армии пятнадцать лет, преподал своим ученикам.

Во время классных занятий был он строг: за уши трепал, на горох ставил, а за порогом школы про строгость забывал, пускаясь с учениками в игры и развлечения. Расставит во фрунт снопы — это солдаты, а самый большой сноп впереди, перед строем — командир. И начнется потеха. Егор Андреевич командует снопами-солдатами. Ребята вертят снопы и так и сяк. Весело, забавно.

И сказки рассказывать был он мастак. И шутку любил.

Проучились осень и зиму. Пришла весна, прибавилось дел по хозяйству, начались полевые работы, и все меньше учеников приходило на занятия. Егор Андреевич стал прощаться:

— Что ж, вас можно считать грамотными. Будьте и впредь старательными, не занимайтесь баловством.

— Сперва аз да букв, а там и науки.

Жил Егор Андреевич в доме Коненковых. Летом он уединялся на пчельне и помогал семье в страдную пору. Ближе к зиме устраивался учительствовать в окрестных деревнях.

Осенью к караковичским ученикам пришел давний друг дома Коненковых отставной офицер, волостной писарь Владимир Николаевич Голавлев. Он помогал вести хозяйственные расчеты малограмотному Андрею Терентьевичу и был в курсе всех деревенских событий. Его огорчали учительские приемы Егора Андреевича.

Школьникам Владимир Николаевич понравился и своим вежливым обращением, и тем, что загадывал интересные загадки и учил с ребятами на память веселые считалки и скороговорки. Школа ожила. Помимо караковичских, приходили ученики и из соседних деревень. Владимир Николаевич следил за каждым учеником, объяснял, что было непонятно.

— В школе, — внушал он, — должно соблюдать порядок: не шуметь, не читать вслух. Надо дать каждому ученику возможность сосредоточиться.

В классе читали «Родное слово», «Хрестоматию» Басистого. В них рассказы, сказки, загадки, описания природы, зверей, птиц, рыб. Все это живо и понятно, похоже на окружающую жизнь. До обеда — чтение, арифметика, после обеда — письмо. Списывали образцовые отрывки из книг. Владимир Николаевич следил, чтобы поменьше было ошибок, и учил писать каллиграфически.

Владимир Николаевич учил ребят переплетать книги, украшать переплеты картинками и рисунками. Он всячески поощрял тех, кто любил рисовать.

В Верхних Караковичах в пустующем крестьянском доме одну зиму прожил разорившийся помещик Козловский. Покидая деревню, он передал в школу в благодарность за то, что его приютили в трудную пору, несколько богато иллюстрированных книг: бесценный клад для деревенских ребятишек.

Два учителя Коненкова были людьми противоположных мировоззрений. Верх знаний для Егора Андреевича — псалтырь, церковное богослужение, пение на разные гласы. Голавлев был знаком с классической литературой. Умел хорошо рисовать, недурно танцевал, чему был обучен в кадетском корпусе. Владимир Николаевич скептически относился к религии.

Оба учителя дневали и ночевали в приветливом доме Коненковых. Их споры, как выражение двух взглядов на мир, разумеется, втягивали в свою орбиту и обитателей дома. Сторону Егора Андреевича обычно принимали дядя Устин и дядя Андрей, сторону Владимира Николаевича — Тимофей Терентьевич и дядя Захар. Дети, как это было принято в крестьянских семьях, в спор не вступали — слушали, вникали; каждый, естественно, в меру своего разумения. Молчали в доме в присутствии старших, а на другой день деревенскую улицу оглашали озорные мальчишечьи выкрики — отголоски вечернего спора двух учителей о боге.

— У Ноя было три сына — Сим, Хам и Иафет. Кто их отец? — спрашивал бойкий ученик Владимира Николаевича у своих товарищей.

— Василий-кузнец! — хором отвечали остальные проказники.

Благодаря дружбе с учителями дом Коненковых пользовался у жителей Караковичей и окрестных деревень доброй славой.

Сюда шли за советом и помощью. Случался ли спор с помещиками о землевладении, возникала ли надобность написать прошение в волостное правление или еще какое деловое письмо — учитель. Владимир Николаевич Голавлев брался за перо, а многоопытный дядя Андрей помогал разобраться в сложившейся ситуации.