Конечная остановка: Меркурий

Эти агенты постоянно кого-то кончали, мочили, гасили. Не всегда того, кого надо, но очень квалифицированно – с помощью квазиживого галстука-самодава, сосиски запрограммированной на взрыв в желудке, дрессированных вирусов или настольной лампы гамма-излучения. Потом правительству, то бишь, Совету Генеральных Уполномоченных, это всё надоело и оно подняло шлагбаум для старательских артелей, которые стали расторопно уводить самые лакомые кусочки из-под носов увальней-гигантов. Тогда к тихим «кабинетным» ликвидациям добавился яркий разговор на языке плазмобоев и лазерных резаков. Наконец, этот слишком густой коктейль был разбавлен префектурными органами власти, которые стали исполнять партию ингибитора.

Не успел я как следует обнюхать место умыкания директора и едва уложил в пакетик осколки с потолка, как меня уже стали выпроваживать – конечно, стилем, принятым в приличных домах, без пинков в зад. Униженный, но не оскорбленный, я отбыл в управление полиции, где собрался заняться электронным сыском, однако...

Из долины Вечного Отдыха (ее раньше по научному звали долина Симеиз) с прииска, принадлежащего «Миражу», пробилась через спутниковый ретранслятор дурная весть. На караван тягачей, тянущих в Скиапарелли гафниевую руду с того самого прииска, налетели гангстеры-разбойники в юрких старательских вездеходах и увели прицепы с ценным минералом. Все водители и охранники стали бледными трупами с дырками посреди. А случился разбой в той самой долине на пол ста километров южнее прииска. В этой местности лишь старательские кибитки кочуют – считай, что Дикая Степь и Гуляй-Поле. Такие вот нерадостные сведения мне передал начальник отдела по борьбе с разбоями, майор В. Зубов, то есть мой командир.

– Бери, – приказал он мне, – ОПОН, дюжину голов, и дуй туда на трех вездеходах.

– У нас же планетолеты есть, которыми можно и на разведку слетать, и всю группу в долину забросить.

– Уже слетали, сверху ничего не видно. Там повертеться надо, посовать нос, а вездеходы с помощью планетолетов мы забрасывать туда не будем, слишком жирно.

Он протянул мне список моих соратников.

– Кого вы мне, шеф, даете? Вот именно, дюжина «голов», тут все с помятым телом и отбитыми мозгами. Потоптали их в последней драке. Им сейчас в попу клизму, в рот манную кашу, а не в поход.

– Ты людьми не разбрасывайся, Терентий. Из инкубаторов никого лучше не присылают. Однако, даже ты до лейтенанта дослужился. Знаю я вашего папу – это техник-онанист, который в «Мамальфее» заведует холодильниками со спермяками.

Все ясно. Дело с разбоем в долине – темное и жареным пахнет. А номерки – это, в первую очередь, расходный материал.

– Когда?

– Час на сборы и отправка с пятого ангара.

Собирался я с резвостью воробья, выклевывающего зернышки еды из конской какашки, поэтому полчаса у меня в заначке осталось. Хотел было немного оттянуться напоследок с помощью какой-нибудь кайфовой виртуалки, вроде «Козла в огороде». Уже залез в двигательный имитатор. Но задумался.

Из «Комбинации» я убежал, поджав хвост, со смиренным скулежом. Но что тогда делать со своими понятиями о чести? Ведь мамальфейцы, как и прочие порождения Ганимеда, никогда не сдаются. Так принято считать, по крайней мере.

И тогда я разбудил свою кибернетическую оболочку, Терешку Малого, который возник на экранах хайратника так близко от сетчатки глаза, что показался совсем живым. Мы с ним вместе росли, вместе в Академии учились, так сказать, за одной партой, вместе расследованиями занимались. После Великой Санации, когда кибероболочки были лишены самостоятельности и права командовать, многие отказались от возни с ними, да и стерли их, ну, а я привык к Терешке Малому, как к щенку. Или брату. Или всё-таки щенку.

Ну, и полетели мы вместе с Терешкой по кибернетическим каналам. Он умело парил над информационными просторами и ландшафтами данных. Проносились по светящимся коммуникационным магистралям, через ажурные порталы интерфейсов, пронизывали пирамиды данных, типов и классов, пролетали над энтропийными болотами устаревших программ. «Комбинация» предстала этакой неприступной крепостью, но Терешка высмотрел щель, в которую мы протиснулись и угодили прямо в файлы персоналий, напоминающие клубки медлительных змей. Они защищались от хака, шипели и пытались укусить. Но Терешка схватил одну из них за хвост, выхватил из клубка и стал выдавливать из нее информацию.

Вот они, сведения на пропавшего Медб К845. Последние три месяца зарплату директору не выдавали, лишь пособие по болезни. Дальше больше, оказывается, целые полгода валялся означенный директор в больничной капсуле с каким-то воспалением мозга. А потом пошла информация, что уже год как кантовался он на пенсии, являясь лишь консультантом, а звание директор, стало быть, имело смысл почетного титула. Кто-то меняет данные прямо на лету.