Бушмин знал, что братья-морпехи в беде его не оставят. Тот же гвардии полковник Ларионов, к примеру, с которым у Андрея Бушмина, несмотря на более чем десятилетнюю разницу в возрасте, были прекрасные доверительные отношения. Ларионов еще сравнительно недавно занимал должность начальника штаба бригады, а сейчас перешел на преподавательскую работу, заведует кафедрой в «системе». Он да еще двое, бывший и нынешний комбриги, считаются авторитетнейшими людьми среди офицеров морского спецназа Балтфлота.
— Там есть кое-какие нюансы, — продолжил тему Гладкевич. — Похоже, что все это время твоих родителей негласно охраняли.
— Кто?
— Известно только, что сотрудники МВД. Вели себя они по-джентльменски, твои, кажется, так ни о чем и не догадались. Ларионов позже сам тебе подробности выложит. Кстати, под него уже несколько дней подбивает клинья Сухотин — это зам Белицкого, я тебе о нем рассказывал. Складывается впечатление, что они надеются, действуя через Ларионова и вашего комбрига, выйти прямо на тебя.
— Я это уже понял, — кивнул Бушмин. — Но какого черта в это дело лезет УЭП? Это же совершенно не их профиль! Ладно бы гэбисты или следаки из прокуратуры затеяли какую-нибудь провокацию, этих, по крайней мере, можно просчитать, но вот какой интерес может быть у обэхээсников? Ума не приложу.
— Про Белицкого я тебе уже рассказывал, мужик это далеко не простой. У нас в управлении кое-кто за глаза называет его «ставленником Москвы». Когда он вернулся из столицы, в УВЛ большие пертурбации начались, а штаты УЭП разом выросли едва не на двести процентов. Многое делается в обход Ракитина, во всяком случае, среди наших об этом ходят упорные слухи. Не исключено, кстати, что Ракитин вышел из игры. Он сейчас на «больничном», но есть подозрения, что в свой кабинет он больше не вернется. Кто будет вместо него? Возможно, Белицкий, но тогда ему должны присвоить генеральское звание. Или второй зам Ракитина, Малышев, у нас его называют «сапогом». Он из вэвэшников. Скорее всего Малышева и назначат.
— Что нового по следствию?
— Ничего хорошего. — Гладкевич тяжело вздохнул. — Всеми делами сейчас заправляет замоблпрокурора Прокудин, а он повсюду ищет криминальные концы. Вчера, кстати, еще одного владельца автостоянки грохнули... Так что «глухарь» по этим двум эпизодам — еще не худший вариант. Могут так все фальсифицировать и притянуть за уши, что даже после смерти ребята окажутся перемазанными криминальным дерьмом...
— Прокудин? — бесцветным голосом спросил Бушмин. — Придется запомнить и эту фамилию.
— Многие возмущаются, но втихаря. Среди собровцев и омоновцев тоже нездоровое брожение наблюдается. Вроде того что они сами найдут убийц Ивана и Саньки... Может, нам стоит с ними законтачить?
— Нет, — твердо отмел Бушмин. — Никого со стороны подключать не будем. Это сугубо наше дело, морпехов. И ты тоже наш, Володя, хотя и служишь в ментовке... Что еще новенького в нашем «тихом» провинциальном городке?
— Алтуфьев помер, — после небольшой паузы отозвался Гладкевич. — Утром приехал в свой институт, а к полудню у него стало плохо с сердцем. Кончился он на борту «реанимации», по дороге в областной госпиталь.
— Еще один кончик обрезали, — насупился Бушмин. — Я так и думал, что недолго осталось Алтуфьеву топтать землю.
Он судорожно вздохнул.
— Эх, Володя, Володя... Если бы только можно было вернуть время вспять и переиграть все заново! Сейчас я просто поражаюсь собственной беспечности и даже глупости!
— Ребята в тебя верят, — строго сказал Гладкевич. — В случившемся твоей вины нет и доли. А вот я, кстати говоря, лопухнулся, когда не обратил внимания на странное поведение Прохорова и не расспросил обо всем как следует. И Юрок, к твоему сведению, кроет себя, что не просек, как молодежь выражается, «фишку» с Караганом. Но что сейчас об этом говорить, все мы задним умом сильны...
— Ладно, проехали, — перебил его Бушмин. — Заявку мою, вижу, выполнил полностью?
Он приподнял за ручки объемистую сумку, в ней было килограммов пятнадцать веса. Затем поставил обратно на грубо сработанную скамью, а после и сам уселся рядышком с Гладкевичем. Володя тут же передал ему пачку снимков, в основном групповые фотографии:
— Посмотри сначала на это... Узнаешь в ком-нибудь из этих сотрудников своего Филина?
Бушмин посветил себе фонариком. Благодаря наличию светофильтра и точечной фокусировке его луч можно было заметить только с близкого расстояния.
— Вот он... И на этой тоже есть...
— Я так и думал, — сказал Гладкевич, пряча конверт с фотоснимками обратно в карман. — Сотник, старший опер угро. Ты так подробно в прошлый раз его обрисовал, что я сразу на него подумал. Странно... А у него какой в этом деле профит? Он, правда, раньше в УЭП работал, у Белицкого. Может, и сейчас на него завязан? Тогда многое в этой ситуации проясняется.
— О Филине никому из своих в ментовке ни полслова, — предупредил Бушмин. — Но цепочка складывается прелюбопытная: Сухотин, наверняка сам Белицкий, Филин и еще какие-то люди из МВД, которые прикрывали мою семью...