Конан-варвар (ЛП)

Отодвинувшись подальше от пластины, мальчик понуро сидел на полу спиной к стене и наблюдал за дверным проемом. Скрежет металлических звеньев напомнил ему о прислужниках Кларзина, и о той цепи, которую он не смог удержать тогда в деревне. Конан посмотрел на свои руки. На них остались шрамы, но гибкость восстановилась. В кузнице цепи связывали его с отцом. Они оба были в ловушке и в равной степени уязвимы. Последние мгновения жизни Корина снова и снова проносились перед глазами его сына.

В какой-то момент солнце скрылось за горизонтом, погрузив Конана в совершенный мрак. В животе урчало, но кладовая деда находилась вне пределов досягаемости. Старик по-прежнему ничем не выдавал своего присутствия. Даже звуки, которые обычно доносились из лесу с приходом ночи, оставались неясными и отдаленными.

Конан несколько раз сильно ударил цепью по полу, наслаждаясь произведенным шумом. Затем он подтянул ее к себе и, свернувшись на боку калачиком, лег спать на пустой желудок.

Проснувшись среди ночи, мальчик огляделся. Вокруг ничего не изменилось. Деда на ложе не было. Больше того, похоже, старик вообще не заходил в хижину и не принес внуку во время его сна воды или какой-нибудь пищи. Конан непроизвольно потер руки, словно втирая бальзам в обожженные ладони, после чего собрался было дернуть цепь. Быстро поняв всю тщетность своих попыток, он оставил это пустое занятие и снова уснул.

Когда на рассвете Конан открыл глаза, то обнаружил плошку с водой, которая стояла на полу. Длины цепи хватало, чтобы завладеть ею. Прыгнув к плошке, мальчик присел и насторожился. Входная дверь была слегка приоткрыта. Конану показалось, что дед только и ждет, когда он начнет пить, чтобы выскочить из укрытия и огреть внука палкой. Или же это не хорошая вода и от нее может стать плохо…

Он хотел еще выждать какое-то время, но жгучая жажда убедила его зацепить пальцем плошку и подтянуть к себе. Прижавшись к задней стене хижины, Конан осторожно начал пить. Попутно он пытался удостовериться, что ни одна капля не попала на грудь, минуя губы.

Вода закончилась удивительно быстро. С досады Конан хотел разбить пустую плошку об угол, однако в последний момент сдержался. Другую посуду дед вполне мог бы и не дать. В конце концов, поставив емкость туда, где она стояла прежде, мальчик вернулся на место сна. Пару раз тряхнув скованной ногой, сын кузнеца убедился, что цепь не полегчала, зато он сам ослабел. Не собираясь больше спать, он, тем не менее, погрузился в дремоту, и уже окончательно пробудился, чтобы увидеть деда, сидящего на табурете у двери.

— Ну, парень, хочешь освободиться?

Конан кивнул.

— Только я не имею в виду цепи.

— Тогда что? — нахмурился юный киммериец.

— Это цепь мести, — Коннахт указал на оковы. — Это — Кларзин. Если твоя цель состоит в том, чтобы стать тем человеком, кто уничтожит его, то ты бы мог преуспеть. Но так он возьмет твою жизнь, поскольку его победитель должен быть человеком, который будет учиться на моем дворе искусству побеждать. А мальчик, не способный выбраться из ловушки, никогда не станет таким воином.

— Но он убил моего отца и твоего сына.

— Все верно, — согласился Коннахт. — Кровь взывает к крови. Только кровная месть никогда ничего не решала. Тебе известно, почему я живу здесь, на севере, вдали от других, хотя сам происхожу из южного клана?

Конан отрицательно мотнул головой.

— Кровная месть… Буйный нрав, жаркие девчонки и не менее горячие слова неоднократно приводили к кровавой развязке. В свое время я убил многих из тех, кто жаждал мести, но оставшиеся никогда не устанут ждать ее свершения. Так что мне пришлось уйти…

— Так ведь Кларзин — не киммериец. Это не будет походить на убийство соплеменника.

— Приобретенные знания, направленные на убийство Кларзина, станут бесполезными после того, как сделаешь это, — покачал головой старик. — С момента твоего рождения мы все знали, что ты предназначен для больших свершений. И мне предпочтительнее видеть своего внука здесь, прикованного к полу и умирающего от голода, чем его же, вредящего себе, ослепленного желанием отомстить за отца. Это его не вернет, как не вернет ни одного из них. Им даже не станет от этого легче в загробном мире. А ты потратишь свою жизнь впустую.

— Значит, врагу, который убил моего отца и разрушил мою деревню, позволено жить, как если бы он ничего не сотворил? — Конан вызывающе вскинул подбородок.

— Ты совсем не слушал меня, — Коннахт выглянул за дверь. — Я сказал, что во дворе ты узнаешь, как убить этого человека, да и вообще любого, кто соберется перейти тебе дорогу. В большом мире ты увидишь много чудес, и переживешь множество приключений, которые заставят тебя забыть Кларзина. Вообрази, что вместо него и его орды, была снежная лавина, стершая деревню с лица земли, пока ты охотился. Ты пошел бы воевать против стихии? Может, ты в состоянии убивать лавины или горы?

— Я никогда его не забуду.