Конан, варвар из Киммерии

Бальт взялся за задние ручки носилок, Конан без всякого уважения положил на них несчастного торговца и они тронулись быстрым шагом. Даже с таким грузом Конан продолжал двигаться бесшумно. Он захлестнул оба своих конца носилок ремнем купца и держал их одной рукой, чтобы оставить правую свободной для меча. Тени сгущались. Чаща погружалась в сумерки, в серо-голубой таинственный полумрак, в котором скрывалось непредсказуемое.

Они одолели уже больше мили и крепкие мышцы Бальта стали уже побаливать, когда из перелеска, который окрасился алым цветом заходящего солнца, раздался пронзительный вопль.

Конан резко остановился, и Бальт чуть не уронил носилки.

— Женщина! — крикнул он. — Великий Митра, там женщина зовет на помощь!

— Жена колониста заблудилась, — проворчал Конан, опуская носилки. — Корову, поди, искала… Оставайся тут!

И, как волк за зайцем, нырнул в зелень. У Бальта волосы стали дыбом.

— Оставаться с покойником и с этим дьяволом? — взвыл он. — Я иду с тобой!

Конан обернулся и не возразил, хотя и не стал поджидать менее проворного спутника. Дыхание Бальта стало тяжелым, киммериец впереди то пропадал, то вновь возникал из сумерек, пока не остановился на поляне, где начал уже подниматься туман.

— Почему стоим? — поинтересовался Бальт, вытер вспотевший лоб и достал свой короткий меч.

— Кричали здесь или где-то поблизости, — ответил Конан. — Я в таких случаях не ошибаюсь, даже в чаще. Но где же…

Снова послышался крик — у них за спиной, у тропы. Крик был тонкий и жалобный, вопль женщины, охваченной безумным страхом, — и вдруг он внезапно, разом перешел в издевательский хохот.

— Что это, во имя Митры… — лицо Бальта белело в сумерках.

Конан ахнул, выругался и помчался назад, ошарашенный аквилонец — за ним. И на этот раз налетел-таки на внезапно остановившегося киммерийца — словно в каменную статую врезался. А Конан словно и не заметил этого…

Выглянув из-за богатырского плеча, юноша почувствовал леденящий ужас. Что-то двигалось в кустах вдоль тропы. Не шло, не летело, а вроде бы ползло. Но это была не змея. Очертания существа были размыты, оно было ростом повыше человека, но казалось менее массивным. К тому же оно испускало странное свечение — словно болотный огонек, словно ожившее пламя.

Конан выкрикнул проклятие и с дикой силой швырнул вслед существу свой топор. Но тварь не спеша двигалась дальше, не меняя направления. Они еще некоторое время видели туманный силуэт, потом он бесшумно сгинул в дебрях.

С рычанием Конан продрался сквозь заросли и вышел на тропу. Бальт не успевал запоминать все новые и новые цветистые проклятия, в которых богатырь отводил душу. Конан замер над носилками с телом Тиберия. Труп был обезглавлен.

— Он надул нас своим поганым мяуканьем! — стервенел Конан и в гневе рассекал воздух над головой своим огромным мечом. — Я должен был это предвидеть! Должен был ждать какой-нибудь пакости! Значит, алтарь Зогара украсят все пять голов.

— Что же это за тварь — причитает как женщина, хохочет как демон, ползет и светится? — спросил Бальт, вытирая вспотевшее лицо.

— Болотный демон, — угрюмо сказал Конан. — Берись за носилки. Так или иначе, унесем труп. Тем более ноша стала легче.

И с этой мрачной шуткой взялся за кожаную петлю.

2. Колдун из Гвавели

Форт Тускелан поднимался на западном берегу Черной Реки, и ее волны плескались у основания частокола. Частокол был из толстых бревен, как и все остальные постройки, в том числе и башня (так с гордостью именовалось это строение), в которой жил губернатор.

За рекой раскинулись бесконечные леса, вдоль берега они были густыми, как джунгли. День и ночь патрули на стенах форта внимательно всматривались в эту зеленую стену. Изредка оттуда выходила какая-нибудь опасная тварь, и стражники знали, что за ними тоже следят не менее внимательно голодным, диким и безжалостным взором. Постороннему глазу дебри за рекой могли показаться безлюдными и мертвыми, но они кишели жизнью — не только птицы, звери и пресмыкающиеся обитали там, но и люди, которые были страшнее любого хищника.