Конан, варвар из Киммерии

— Слишком многому научился ты от меня, — спокойно сказал он, указывая пальцем на Ораста. И, прежде чем кто-нибудь успел пошевелиться, бросил к ногам окаменевшего жреца горсть пыли. Коснувшись пола, порошок загорелся, дым поднялся и обвился вокруг Ораста темной спиралью. Наконец спираль охватила шею бедняги, и его крик перешел в хрип. Глаза его вылезли из орбит. Подобно шнуру, дым задушил его, побледнел и исчез, а мертвый Ораст рухнул на пол.

Ксальтотун хлопнул в ладоши, и в зал вошли двое — их часто видели рядом с чародеем. Невысокие, темнокожие, с красными раскосыми глазами и острыми, как у крысы, зубами, они подхватили тело и вынесли его.

Ксальтотун махнул рукой, давая понять, что с этим покончено, и сел за стол из слоновой кости рядом с побледневшими королями.

— По какому случаю собрались? — спросил он.

— На западе аквилонцы подняли восстание, — ответил Амальрик, с трудом приходя в себя. — Эти идиоты верят, что Конан жив и во главе пойнтайнской армии возвращается отвоевывать королевство. Если бы эти слухи появились сразу после битвы при Валькии, центральные провинции не посмели бы восстать, боясь твоего могущества. Но правление Валерия довело людей до того, что они готовы пойти против нас за кем угодно, предпочитая скорую смерть пыткам и нищете.

Весть о том, что Конан не погиб при Валькии, упорно ходила по стране, но лишь сейчас народ этому поверил. Из Офира вернулся изгнанник Паллантид и поклялся, что в тот день король лежал больным в своем шатре, а в его доспехах был простой воин. И оруженосец к этому времени оправился от удара палицы и подтвердил его слова. Кроме того, ходит по стране старуха с огромным волком и прорицает, что Конан жив и вскорости вернется, чтобы отвоевать корону. И ту же самую песню поют теперь жрецы Асуры. Они утверждают, что Конан возвращается. Не удалось пока схватить ни ведьму, ни жрецов. Все это, конечно, происки Троцеро. Мои разведчики сообщают, что пойнтайнцы готовятся к вторжению в Аквилонию. Скорее всего, Троцеро ведет с собой какого-то самозванца, именуя его Конаном.

Тараск рассмеялся, но без уверенности. Тайком он потрогал шрам под одеждой, вспомнил о воронах, летевших за беглецом, и о своем оруженосце Аридее, тело которого привезли с пограничных гор, — солдаты уверяли, что оно было обезображено волчьими клыками. Подумал он и об украденном у чародея кристалле, но не сказал ничего.

Валерию же припомнились страшные слова умирающего придворного. Да и четверо кхитайцев так и сгинули навсегда где-то в лабиринтах Юга. Но он держал язык за зубами, потому что ненавидел сообщников и желал, чтобы немедийцы и бунтовщики перебили друг друга в смертельной схватке.

Отозвался лишь Амальрик:

— Конан жив? Какой вздор!

Вместо ответа Ксальтотун швырнул на стол свиток пергамента. Амальрик схватил его, развернул, прочитал и вскрикнул. Текст гласил:

«Ксальтотуну, верховному фокуснику Немедии. Я возвращаюсь в свое королевство и сделаю из твоей шкуры бубен. Конан».

— Фальшивка! — вскричал Амальрик.

— Нет, — сказал Ксальтотун. — Письмо подлинное. Я сравнивал его с документами из королевской канцелярии. Такой размашистый почерк невозможно подделать.

— Если он жив, — бормотал Амальрик, — то нынешнее восстание будет не чета прежним: из всех ныне живущих лишь Конан сможет объединить аквилонцев. Но, — заметил он, — непохоже на Конана, чтобы он столь дерзко предупредил нас. Варвары предпочитают внезапность.

— Мы и без того были предупреждены, — сказал Ксальтотун. — Наши разведчики доносили о военных приготовлениях в Пойнтайнии. Да и через горы они не прошли бы незамеченными, оттого он и отправил это послание.

— Но почему именно тебе? — спросил Валерий. — Почему не мне или Тараску?

Ксальтотун загадочно взглянул на короля.

— Потому что он мудрее вас, — сказал он наконец. — Он уже понял то, чего не поняли вы. Не Тараск, не Валерий и не Амальрик подлинные владыки народов Запада, а Ксальтотун.

Они молчали, ибо это было правдой.

— Передо мной нет другой цели, кроме восстановления империи, — говорил Ксальтотун. — Но сначала мы должны разгромить Конана. Я не знаю, каким образом бежал он из Бельверуса, ибо был погружен в сон черного лотоса. Но сейчас он собирает армию на Юге. Это будет его последний удар, вызванный лишь отчаянием народа, замученного Валерием. Пусть бунтуют — все они у меня в кулаке. Подождем, пока он выступит, и уничтожим — на этот раз окончательно.

Потом мы покорим Пойнтайнию, Гандерландию и этих безмозглых боссонцев. Затем последует очередь Офира, Зингара, Аргоса и страны Кот — все народы мы соединим в огромную империю. Вы станете моими наместниками, и власть ваша будет побольше, чем у нынешних королей. Я непобедим, ибо Сердце Аримана надежно укрыто, и никто не сможет использовать его против меня.