Конан: нежданные приключения

– Ну, во-первых, не сдал, а – продал. Как и положено штатному осведомителю, он – очень жаден до денег. А во-вторых, ему здесь ещё жить и работать. Сам понимаешь – его маленький бизнес невозможен без… Прикрытия! И уж не сомневайся – свою долю от торговли кукнаром он в казну нашего эмирата вносит как миленький!

Конан закусил губу. Всё верно! Какой он наивный до сих пор балбес! Нельзя тут, на востоке, никому доверять! Даже если заплатил – не факт, что не …! Но…

Понять чёртова предателя-Салаха можно. Своя рубашка ближе к телу! И ему тут, вот именно, ещё жить и работать. Так что малознакомым и тупым варваром вполне можно и пожертвовать. Чтобы выслужиться. Взяв деньги и с одной стороны и с другой!

И спокойно продолжать свои тёмные делишки. Раз уж у него столь высокий покровитель. А Конан-то удивлялся: откуда это у местного эмира водятся денежки!..

Но задумываться об этом нужно было немного раньше!

Однако, похоже, его долгое молчание надоело первому вазиру эмира:

– Ладно, Конан. Ты, конечно, парень отчаянный и дерзкий. С огромными мускулами… Но и не без мозгов. Поэтому отлично понимаешь, что перекрыты нашими лучшими лучниками оба входа-выхода. Не надейся и на ночь – мы разведём костры, и даже мышь тут не проскочит! И даже если тебя не убьют, а просто ранят – смерть будет мучительной! Наконечники смазаны ядом дурмень-травы!

Так что выходи!

Бэл их раздери! Сок дурмень-травы – самый мерзкий из всех известных здесь ядов. Потому что вызывает чертовски мучительную смерть! Конвульсии и страшные боли терзают агонизирующее тело часа два! И даже если он сможет проскользнуть – никто не гарантирует, что хоть одна стрела его не зацепит…

Но что же делать?! Сдаться?!..

Нет. Потому что ни за что не сдержит ни первый вазир, ни сам эмир данного слова. Не посадят его в зиндан. Его казнят. Причём – как можно более медленно и мучительно. Прилюдно! Вот именно – в назидание!

– Нет, уважаемый Али-бек. Я не сдамся. Я найду выход, выберусь, и ещё посмеюсь над всеми вами! А предателя Салаха можете считать покойником – Конан-киммериец не прощает такого!

– Всё это, конечно, мило… Но так нереально! Другие входы и проходы искали тут сотни лет. И люди поопытней и постарше тебя. Ну и гниют их косточки где-то там… Внутри. Во владениях Расхаса. Так что поговорили, и хватит! – тон сменился с иронически-издевательского на приказной, – Выходи медленно и с поднятыми руками!

– Прощай, Али-бек. Я не выйду. И даю слово Конана-варвара: отомстить предателю! Вас же трогать не буду. Вы – всего-навсего воины и слуги. Выполняющие свою работу.

– Довольно, Конан. Мы, конечно, безумно благодарны тебе за то, что обещал не трогать нас… – тут Али-бек явно обратился к окружавшим его воинам и стрелкам, поскольку пещеру заполнило поистине лошадиное ржание, впрочем, мгновенно стихшее, когда, очевидно, вазир поднял руку. – Но не нужно давать обещаний, которые заведомо невыполнимы. Нет из пещеры Наджлиса других выходов. Ты – в ловушке. И сам это знаешь. Не тяни – быстрее, как говорится, сядешь, быстрее выйдешь! – ржание на этот раз заменили ироничные и издевательские смешки, так что Конану стало бы ясно, если б он и так не знал – что никогда не выходят на свободу узники эмирских зиндонов.

Варвар, однако, ничего на очередную издёвку не ответил. Потому что в это время просто бесшумно отступал назад по коридору, а удалившись за очередной выступ-изгиб, ещё и перешёл на бесшумный бег, ринувшись прочь от оказавшегося столь негостеприимным выхода. Зол он был ужасно. Но понимал, что толку от этой злости – ноль!

Поскольку лучше не предаваться душившей его ярости, и бессмысленным мечтам о том, как он отомстит, а направить мозги на что-то сейчас более полезное.

Например, на то, где и как можно бы поискать, вот именно – выход!

Но до этого… Вот именно: нужно извлечь из сумы две засевшие в ней стрелы с ядовитыми наконечниками. И выбросить меховую куртку, в которую те, к счастью, вонзились, надёжно застряв. Такую куртку носить… Себе дороже выйдет!

Поедая ужин спустя два часа утомительных, но бесплодных поисков, во время которых он исследовал все более-менее подходящие, то есть – ведущие кверху, лазы и ходы, Конан позволил своему уставшему телу наконец посидеть и даже полежать. Подумав, он решил и поспать: пусть себе его очередной факел погаснет. Он, проснувшись, легко зажжёт новый. Факелов осталось всего пятнадцать штук – мало. И если принять за то, что одного хватает примерно на час, чертовски мало!

Разложив их перед собой, Конан кинжалом аккуратно расщепил каждый смолистый стволик напополам: пусть теперь светит не столь ярко. Зато – светит! А в кромешной тьме пещеры даже он, видящий в ночи не хуже кошки, немного углядит!