– …! Да чтоб ты сдох, наглая скотина! Мразь! За это ты умрёшь! Так не обращаются с дочерью самого могущественного волшебника Ойкумены! Не он – так я тебя прирежу! Убью! Размозжу твою тупую тыкву! Доберусь до тебя! Даже если мне придётся потратить на это всю мою жизнь!
Конан пожал плечами:
– И я рад нашему знакомству. И взаимопониманию. И тесному сотрудничеству. Однако укрощать строптивых, наглых и возмущённых женщин и девушек – моё любимое занятие. После, конечно, отрубания голов и выпускания кишков у моих врагов, и потрошения зверушек, которых я убиваю для своего пропитания.
Поэтому хотя твой папочка и просил меня оставить тебя по возможности в живых, степень целости твоего тела мы не оговаривали.
– Ты – что?! Собрался меня изнасиловать?! Да я тебя – …!
– Ну уж нет. Связываться с сомнительным удовольствием подарить своё драгоценное и высококачественное семя такой дохленькой, вредной, и не слишком симпатичной особе не входит в мои планы!
– Ах ты ж подонок! Идиот! Дикарь! Это я-то – «не слишком симпатичная»?! И «дохленькая»?! Да за честь жениться на мне уже боролись три прин…
Кто там боролся за честь жениться на завзятой, словно базарная торговка, девице, Конан уж
Теперь осталось только связать ноги, что Конан и проделал, не поленившись, и подстраховавшись: связал их и в лодыжках, и коленях. Подкладки из полос под шнур сделать не забыл. Впрочем, если девица собирается вот так и вертеться, словно червяк на крючке, они не слишком помогут, так как быстро скомяхаются. И следы от верёвок на нежной и тонкой коже останутся. Конан Найде об этом так и сказал:
– Замолчи-ка хоть на мгновение и послушай. Тебе не удастся развязать эти узлы, или ослабить путы. Я – профессионал. И к тому же – моряк. Пусть и бывший. А вот пораниться о чёртов витой шнур ты можешь запросто. Кожа у тебя – как у, вот именно, тощей курицы. Слишком тонкая. И нежная. Поэтому.
Просто лежи и не извивайся. А сейчас я переверну тебя на спину.
Девица, как ни странно, вняла его словам, сверля теперь Конана огненным взором, и всё ещё ругаясь, но не дёргаясь телом. Однако сквозь материю пробивались лишь слабые и невразумительные звуки. Правда, сомневаться в их значении не приходилось.
Конан на них внимания не обращал, как не смотрел и на связанную – просто сел на постель рядом с упакованной дамой, и стал ждать, глядя на проём дверей.
Старший крот подошёл через пару минут – Конан услышал подозрительные шлепки по камням пола ещё издали.
Но вот странное создание нарисовалось и в дверном проёме.
Хм-м-м…
Вот уж чудище так чудище. Огромные кроваво-красные усы вокруг рта, или того, что там у монстра имелось. Каждый «ус» – толщиной в руку. Чёрная, даже с синим отливом, гладкая и густая шерсть. Вытянутое рыло…
Стояло могучее, в рост киммерийца, создание на двух задних лапах, чем-то напоминавших ласты. Только с когтями. А передние действительно напоминали человеческие руки – с цепкими и явно сильными пальцами, мускулистые, длинные. Только – тоже покрытые шерстью.
Глаз на верхней части туловища не имелось. Конан пожал плечами: ну и правильно. Крот же!
Варвар сказал:
– Ты понимаешь по-человечески?
Чудище кивнуло.
– Отлично. Тогда выполни поручение твоего хозяина. Выведи меня отсюда.
Чудовище снова кивнуло, сделало нечто вроде приглашающего жеста, и двинулось по коридору прочь, неторопливо, и вразвалку. Киммериец взвалил свою хрупкую и всё ещё что-то возмущённо мычавшую ношу на плечо, и двинулся следом. И хоть подвохов он теперь и не ждал, убедившись, что всё, что сказал ему чародей, вроде, исполняется, бдить во все стороны, и особо внимательно смотреть под ноги он не забывал.
Крот свернул в одно из ответвлений коридора, затем – в другое, в третье. Поднялся по ступенькам на два этажа. Снова провёл их по коридорам. Наконец, через десять минут блуждания по действительно обширному подземелью, они вышли, вроде, к тупику. Однако крот подошёл к стене, и что-то сделал с имевшимся там большим рычагом. Часть передней, казавшейся тупиковой, стены, медленно разошлась, открыв вид прелестного луга с цветочками и даже бабочками. Крот подобрал с пола какой-то свёрток, и передал варвару. Конан, кивнув, спрятал свёрток в суму:
– Это – продукты?
Кивок.
– Хорошо.
Крот отошёл в сторону, повернувшись, и словно предлагая Конану удалиться.
Конан так и сделал, сказав, проходя мимо странного животного:
– Благодарю. И прощай.
Крот кивнул в ответ.
Надо же! Значит, мозги-то у «подправленного» дрессированного питомца имеются вполне человеческие. Ну, или похожие. Во-всяком случае, он знает такое абстрактное для зверя понятие, как благодарность!..
Но размышлять над несчастной судьбой всё понимающих и осознающих, но находящихся в рабстве животных Конану было недосуг.
Своих проблем хватает!