Конан храбрый

Четверо солдат загромыхало по лестнице. Будь они слонами, они не смогли бы лучше предупредить Конана или быть более неловки в своей атаке. Он отошел, позволив им сгрудиться у капитана. Их попытки драться с Конаном и помочь человеку дали возможность Раине скрыться в своих покоях.

Она вернулась, одев пояс и кольчугу поверх боевого дублета, с добавившимся к сабле кинжалом. Конан рассмеялся. "Я то думал, что ты будешь воевать в том виде, в каком была. Это могло обескуражить этих осликов."

"Но порезы на моей коже могли обескуражить меня!" ответила Раина, вскинух голову. Затем она сделала выпад в сторону ближайшего воина, уводя его в сторону.

Конан заметил, что судя всему она дралась не на поражение, и обрадовался, так как убиство этих простофиль он не мог рассматривать как доблестную победу. Они могли окаазаться единственными солдатами достаточно преданными капитану или просто хорошо вымуштрованными, чтобы прийти к нему на помощь. Если они погибнут, будут созваны их товарищи, чтобы отомстить за них. Все заклинания Иллианы вместе взятые не могли противостоять целому гарнизону Форта Жеман.

Конан выбрал кусок стены , достойный защищать его спину, и поднял саблю. "Ей, дети Форта Жеман. Кто первым хочет стать мужчиной, противостоя мне?"

Ставни распахнулись и над подоконником показалась голова Якоуба. Перед его взором лежала комната Иллианы.

Как и сама Иллиана. На ней не было ночной сорочки, а одеяло сползло до пояса. Едва заметные очертания ее грудей были тем не менее очень соблазнительными. Они взывали к рукам мужчины с просьбой о ласке.

Между грудей горел большой изумруд. На мгновение он позабавился над ее причудой надевать эту вещь в постель. Затем его дыхание прекратилось на вздохе и он застыл, разинув рот, когда до него дошло, что перед его глазами. На расстоянии вытянутой руки находился Камень Курага, так же беззащитный, как и его хозяйка.

Беззащитный на первый взгляд. Якоуб напомнил себе о волшебной охране, чтобы приглушить поднимающееся чувство триумфа. Он перелез через подоконник и пробрался в темный угол. Иллиана не пошевелилась.

Из зала снаружи нарастали крики, вызванные визитом Капитана Шамила к Раине. Если уж такой шум не разбудил Раину, не существовало такого звука, который Якоуб рассчитывал произвести. Он поднялся и крадучись пошел к кровати.

Пять шагов до кровати, вдруг в его ухо будто влетела муха. Он со злостью потряс головой и еле удержался от желания прихлопнуть ее. Жужжание усилилось и внезапно прекратилось.

Якоуб взглянул на женщину и недовольно покачал головой. Он был обманут ее богатством. На ее груди плавно поднимался и опускался не изумруд на золотой цепочке, а простой кусок стекла, кажущийся изумрудом для неискушенного глаза, прикрепленныйа к латунной цепочке, не дороже головки эфеса обычной сабли.

Такая женщина вряд ли много получит за ночь удовольствия. Хотя ей это и не было нужно. Истории о ее толстоте и безобразности еще менее соответствовали действительности, чем истории о ее богатстве. Молодость ее миновала, но не миловидность. Ее можно назвать даже красивой. Ей вряд ли приходилось покупать себе мужчин на ночь. Скорее они хотели купить ее!

Лучше уйти сейчас и найти ее еще раз, уже зная, что она из себя представляет и как хрупки его шансы. Настолько, насколько хрупки ее длинные пальцы рук, легко лежащих на краю одеяла или прекрасные волосы, спадающие на подушку.

Якоуба наполнило желание удалиться с достоинством. он снял серебряное кольцо с левой руки и опутил его рядом с зеленым стеклом. Оно прокатилось между ее грудями, чтобы остановиться на животе прямо над пупком. Изгибы живота были также нежны и изысканны.

Якоуб нагло положил руку на ее живот, склонился и поцеловал оба соска. Они наполнили его рот сладостью, будто они были намазаны медом.

Иллиана вздохнула во сне, ее рука пересекла живот и опустилась на его руку. Якоуб не почувствовал страха. Даже если бы он смотрел в этот момент в лицо смерти, он не сошел бы со своей дороги.

Другой вздох, рука поднялась. Якоуб отошел на пять шагов, ожидая снова услышать муху. Однако ничего не произошло. В тишине он повторил путь к окну, схватил веревку и начал подниматься.

Между тем, Конан и Раина имели дело с четырьмя преданными Шамилю друзьями или товарищами по заговору. Все в конце концов оказались разоруженными и лишь один раненым.

Поднялось еще дюжина или поболее солдат. Некоторые совсем трезвые, некоторые страстно желающие сойтись с Конаном и Раиной. Другие проявляли рвение помочь раненым с безопосного расстояния от битвы. Многие довольствовались наблюдением за происходящим, с поднятыми шпагами и звериными выражениями лиц.

"Если бы черные взгляды могли убивать, мы бы давно уже испарились, как лужа под полуденным солнцем," издевался Конан. "Если это все, что вы можете предложить, зачем драться? Если у вас на вооружении найдется еще что-нибудь, давайте посмотрим!"

Это заставило пару увальней двинуться вперед, чтобы быстро и безболезненно оказаться обезоруженными. Конан пробежал взглядом по дверям своих друзей. Все они были закрыты и заперты.