Конан из Киммерии

Боязливо перешагнув через мертвую рептилию, вор бегом устремился к двери. Она, словно обладая чувствительностью и разумом, при его приближении резко ушла вбок, пропуская его под купол. От неожиданности Шиватас вскрикнул. Он ожидал очутиться в кромешной мгле, а попал в багровый свет, в пульсирующее, дрожащее сияние, такое резкое, что человеческий глаз с трудом мог его выдержать.

Этот свет исходил из-под свода купола, его излучал прикрепленный там громадный драгоценный камень алого цвета.

Драгоценности Шиватасу были не в диковинку, но все же он застыл, пораженный зрелищем. Вожделенные сокровища лежали перед ним, вокруг него. Голова шла кругом от этого несметного богатства: рубины, сапфиры, опалы, изумруды, алмазы… Драгоценные камни лежали грудами, между ними были небрежно рассыпаны полудрагоценные: агаты, нефрит, лазурит. Здесь же стояли пирамиды золотых слитков, штабеля серебряных. Он увидел мечи в золотых ножнах, с рукоятями, украшенными алмазами: он заметил золотые шлемы с цветными султанами из конского волоса или с ало-черными плюмажами. На глаза ему попались инкрустированные серебром доспехи, перевязи, расшитые самоцветами, — когда-то их носили короли-воины, которые вот уже три тысячелетия лежат в своих усыпальницах. Он любовался кубками, вырезанными из цельных камней. Он покрывался холодным потом при виде окованных золотом черепов с лунными камнями в глазницах. А ожерелья из человеческих зубов вперемежку с драгоценными камнями будили любопытство пополам с алчностью. Даже на железной двери изнутри нарос толстый слой золотой пыли, тысячами искр она сверкала и мерцала в багровом свечении.

Шиватас стоял среди всей этой волшебной роскоши, попирая подошвами своих сандалий звезды земных недр.

Но вдруг его взгляд словно прирос к огромному кристаллу в центре купола, как раз под красным сияющим камнем. Эта плита черного нефрита служила одром для костей, которые должны были под мерной поступью тысячелетий давно стереться в прах. Но, как только Шиватас посмотрел в эту сторону, от смуглой кожи отлила кровь, колени обмякли, все тело покрылось гусиной кожей, беззвучно зашевелились губы.

Неожиданно к нему вернулся голос — нечеловеческий вопль ужаса рассек тишину, и долго его эхо звенело под высоким куполом. И снова под развалинами таинственного Кутхемеса воцарилось безмолвие.

2

Удивительные слухи доходили до жителей городов и зеленых лугов Хайбории. Эти слухи путешествовали с караванами — длинными вереницами верблюдов, которых вели через пески худощавые, жилистые люди с ястребиными чертами лиц, одетые в белые хламиды. Эту весть передавали друг другу горбоносые пастухи на горных пастбищах, она перелетала от пустынников, ютящихся в шатрах, к жителям невысоких каменных градов, где короли с черными как смоль, курчавыми бородами вершили загадочные ритуалы в капищах пузатых идолов. Пробрались слухи и по балкам меж холмов, где исхудалые нищие варвары брали с караванов пошлины. Новость добралась до плодородного нагорья, где на берегах синих озер и рек горделиво высинись красивые города. Слухи ползли по широким торговым фактам, где никогда не оседала белая пыль, где громыхали запряженные волами телеги, брели мычащие стада скота, скакали верхом рыцари в стальных доспехах, ехали в паланкинах под охраной копейщиков и лучников высокопоставленные жрецы. А родились те слухи в пустыне, что лежит восточнее Стигии и южнее кофских холмов.

Будто бы в одном из кочевых племен появился новый пророк. Будто бы племена номадов объединяются. Будто бы на юго-востоке собралась громадная орда и возглавляет ее кровожадный вождь, одерживающий победу за победой.

Раньше такая угроза северным народам исходила от стигийцев, но сейчас они были явно ни при чем, так как собирали армии на своих северных границах, а их жрецы чародействовали не покладая рук, чтобы свести на нет злое колдовство пророка из пустыни. Он носил имя Наток, Чародей в Маске, так как никогда не показывал своего лица.

И вот орды ринулись на северо-запад, и короли с черными как смоль, курчавыми бородами испустили дух перед алтарями пузатых идолов, а невысокие каменные стены их городов окрасились кровью знати и простонародья. Ходили разговоры, что Натоку и его подручным мало этой добычи, что теперь они зарятся на хайборийские нагорья.

Нашествия кочевников были вполне обычным делом в этих краях, но то, что происходило сейчас, вовсе не было простым набегом разбойников из пустыни. По слухам, Наток собрал под своим началом тридцать кочевых племен и принудил к союзу с ним пятнадцать городов-государств, и даже стигийский принц Кутаман, ранее никому не покорявшийся, в этот раз смирился и стал подручным чародея. Иными словами, пахло бедой — настоящей бедой.