Конан идет по следу

Они были здесь. Он увидел их лошадей, привязанных к перилам таверны. Потом его слуха достиг невероятный тарарам, происходивший внутри. Встревоженный Ламици на всякий случай обошел здание и привязал коня к дереву. Потом прислушался, надеясь различить голоса тех, за кем шалея. Безрезультатно. Изнутри доносились только вопли дерущихся и треск сокрушаемой мебели. Ламици как можно ниже натянул на лицо капюшон и осторожно приблизился ко входу в таверну.

Он очень боялся быть узнанным, но, едва войдя внутрь, понял всю необоснованность своих страхов. Здесь и самого короля не узнали бы. От стены до стены таверны бушевал водоворот брыкающихся, орущих, машущих кулачищами человеческих тел. Ламици увернулся от двоих вдрызг пьяных болванов, весело превращавших в фарш лица друг друга, и пробрался в относительно тихий уголок, куда еще не докатилось сражение. Может быть, оттуда ему удастся рассмотреть свои жертвы?

Евнух почти сразу заметил Конана, орудовавшего кулаками на другом конце помещения, футах в тридцати от него. Варвар ожесточенно дрался с какой-то волосатой гориллой, превосходившей ростом даже его. Ни Мадезуса, ни Кейлаша не было видно. Ламици решался положиться на капюшон, вроде бы надежно прикрывавший его черты, и дюйм за дюймом заскользил вдоль стены, подбираясь поближе к Конану. Вот прямо перед ним в стену врезалась железная кружка, потом пришлось переступить через несколько тел, уже отключившихся от мирских забот. Дерущихся было не менее сорока человек, и всеобщая неразбериха служила крадущемуся убийце самым лучшим прикрытием, какое можно придумать. Никто не обращал внимания на человека в плаще, тихонько пробиравшегося в глубину комнаты, где все еще выясняли отношения Конан и Кулг.

К изумлению киммерийца, Кулг упорно отказывался терять сознание. Конан размазывал его по опрокинутой стойке, влепливал в каменную стену и, кажется, сломал гиганту одну волосатую руку. И что же?.. Кулг знай вставал и устремлялся на Конана. Когда он понесся на варвара в очередной раз, Конан решил не уступать дороги и, если потребуется, переломать ему остальные кости. А не поможет – вытащить наконец меч и принять еще более суровые меры.

Вот Кулг подскочил к нему, и Конан, извернувшись, приготовился отправить человекообразную обезьяну в полет. Но в этот момент кто-то дернул его за ногу, мешая совершить нужное движение. Это проблевавшнйся Ванза на какое-то время перестал нянчиться с поломанными ребрами и решил отплатить обидчику. Конан рывком высвободил ногу, и тут в него врезался Кулг. Делать нечего, пришлось падать на спину и принимать на себя свалившуюся сверху тушу. Недовольно рыча, Конан потянулся к мечу…

В нескольких шагах от него Мадезус без большого успеха пытался привести в чувство Кейлаша. Железная кружка оставила на лбу горца уродливый след, расшибив череп и содрав лоскут кожи, болтавшийся и кровоточивший. Жрецу оставалось только клясть себя за то, что не сумел удержать своих товарищей от посещения столь малопочтенного места. А ведь он с самого начала был против!

Вздохнув, он сунул руку в кошель и вытащил небольшую баночку мази. Щедро обмазав рану, чтобы прекратить кровотечение, Мадезус многоопытными пальцами ощупал лоб горца и обнаружил в кости звездообразную трещину. Совладать с такой раной было непросто. Чтобы спасти Кейлаша, придется использовать амулет.

– Мальгореш!.. – окликнул он туранца, только еще вылезавшего из-под стойки.

– Что с ним? – подползая и тяжело отдуваясь, осведомился тот. – Плохо?.. Клянусь волосатыми…

– Он жив, но нужно скорее перенести его в спокойное место, где я смогу заняться его черепом, – сказал жрец.

Вместе они кое-как оттащили обмякшее тело к задней стене. Мадезус вытащил амулет и устроился так, чтобы никто во всей комнате, кроме Мальгореша, не заметил серебряной семиконечной звезды. У туранца округлились глаза, и митраит поспешно предупредил:

– Никому не говори о том, что ты здесь видел. Мальгореш облизал губы и поднялся:

– Что ты, никому ни полслова, клянусь шерстью на Ханумановых…

Он не мог оторвать глаз от амулета.

– Лучше постарайся прекратить драку, пока твою таверну по камешку не разнесли, – посоветовал Мадезус. Отвернулся и положил руку на окровавленный лоб Кейлаша. В другой руке он держал амулет. Закрыв глаза, жрец негромко запел исцеляющую молитву.

Мальгореш прохромал туда, где катались по полу Конан и Кулг. В ногах трактирщика, там, куда пришелся удар столешницы, тяжело пульсировала кровь. Выбрав среди развалин какого-то стола доску поувесистее, он шарахнул ею Кулга по голове.

Дубовая доска гулко обрушилась на затылок громилы, но череп у того был, по-видимому, из гранита: Кулг даже не вздрогнул. Не веря собственным глазам, Мальгореш размахнулся снова, уже изо всей силы. На сей раз Кулг басовито заворчал и перестал душить Конана, чтобы потереть ушибленное место ладонью.