Конан идет по следу

– Ты можешь сам удовлетворить свое любопытство, – загадочно ответила бабка, но тут же пояснила: – Лошадь пронеслась всего в нескольких шагах от этого места и потоптала мой огород.

Мужчины разом оглянулись в сторону недавно вскопанного огорода. Там в самом деле виднелось несколько совсем свежих отпечатков копыт. Они указывали на восток.

– Спасибо, бабушка Сирницея! – искренне поблагодарил Кейлаш. – Стало быть, на восток, Конан!..

Киммериец извлек из кошелька золотой и вложил его в руку старухе.

– Богатая награда всего за несколько слов!.. – Сирницея была явно удивлена щедростью Конана. – Странным показался мне проезд злого всадника… чувствую, сынок, твое горе как-то связано с этим человеком. Когда он скакал мимо меня, я ощутила еще кое-что… некую искорку тепла и добра, разгонявшую зло. Я уже встречалась с ней раньше, но не могу припомнить, где и когда. Старость – это вор. Он подкрадывается в ночи и крадет мои воспоминания, когда я сплю. Будь готов встретить этого вора, когда он пожалует и к тебе… – Она помолчала немного, потом отвернулась и продолжала: – А он придет непременно, будь ты крестьянином, воином… или королем.

Они вновь поблагодарили ее, но про себя были согласны с Мальгорешем в том, что касалось бабкиного рассудка. Однако, так или иначе, теперь у них была четкая цель. Они знали, в какую сторону скакать и что делать. Они распрощались с Мальгорешем и пустились вперед – по следу Ламици.

Туранец набил их сумки продовольствием на дорогу так, что те чуть не трещали по швам. Кейлаш предложил ему несколько золотых за труды и на ремонт разгромленной таверны. Мальгореш отказался наотрез, зато пообещал отправить тело Мадезуса домой в Коринфию в сопровождении нескольких надежных парней. Они отвезут его в храм и с рук на руки передадут Калетосу для надлежащего погребения.

Что же касалось успокоения отлетевшей души, то об этом все трое молча помолились каждый своему богу.

Воины молча выехали из Иннасфална… Говорить им было особо не о чем, а вот следы, возможно оставленные Ламици, следовало высматривать со всей тщательностью.

Выслеживать, евнуха оказалось неожиданно трудно. Оба преследователя были опытными следопытами, но их объединенных усилий только-только хватало. Во многих местах на каменистой тропе не удавалось разглядеть вообще ничего. Оставалось надеяться на инстинкт. И не уходить далеко от дороги. Так они и поступали, и в конце концов отыскивали все новые подтверждения: Ламици здесь побывал.

Между тем – хотя они об этом и не подозревали – тропа, по которой они продвигались, не была безымянной. Путешественники называли ее Путем Змея. Узкая, извилистая, она петляла между неприступными скалистыми кряжами, образовывавшими естественную границу Бритунии с юго-востока. Кое-где тропа суживалась так, что приходилось ехать гуськом. В этих местах двое странников особенно усердно оглядывались по сторонам, – не напороться бы на разбойничью засаду!

Полуденное солнце стояло над головами. Оно обогревало тела, но отнюдь не сердца. Конан первым нарушил молчание, длившееся уже несколько часов:

– Как ты думаешь, почему он поехал не в город, а на юго-восток?

Кейлаш ответил тотчас, ибо сам размышлял о том же: – Он знает, где прячется жрица. Не знаю, каким образом и откуда, – но знает. Наверное, он хочет предупредить ее о нас… или получить награду за убийство Мадезуса. Все равно! Мы должны остановить его прежде, чем он к ней доберется. Незачем ей знать, что Мадезус погиб. Мало ли что она примется делать, узнав, что жрец ей более не противостоит!

– Поймаем, – уверенно проговорил Конан, – Обязательно поймаем подонка. Еще не бывало такого, чтобы пожилой евнух, выросший в городе, сумел удрать от киммерийца, взявшего его след! А я не успокоюсь, пока не окуну свой меч в его вонючую кровь И не отправлю черную душонку печься в аду!

Они почти не делали привалов, проезжая Путем Змеи, и останавливались только затем, чтобы напоить лошадей и дать им отдых. По счастью, недалеко от дороги было множество небольших озер, питаемых горными ручейками. Конан беспрестанно ворчал – ему все казалось, что привалы были слишком частыми, – но Кейлаш настаивал. Лошадей следовало поберечь для изнурительного путешествия, которое им еще предстояло. Кезанкиец надеялся, что Ламици скоро загонит своего коня и будет вынужден продолжать путь пешком. Конан подумал и нехотя с ним согласился.

Погода благоприятствовала им почти весь день. К вечеру, однако, в небе начали собираться тучи. Солнце скрылось, и сразу повеяло холодом. Дорога между тем все время вела вверх, так что и без того было не жарко. По сторонам еще попадались деревья, но голого камня становилось все больше. И уже несколько часов минуло с тех пор, как они в последний раз видели след Ламици.