Конан идет по следу

Разорвав плащ Ламици, он перевязал рану в бедре. Хотел было подобрать кинжал, но тот, вместо того чтобы остывать, как будто раскалялся все больше и из красного уже сделался желтым. Конан хотел идти искать Кейлаша, но жар, исходивший от клинка, заставил его остановиться. Того гляди, испечешься, как хлеб в печи. Бронзовая кожа киммерийца, опаленная солнцем пустыни, покраснела, и он принужден был отступить. Он сказал себе, что Кейлаш наверняка мертв. Он не мог уцелеть в схватке с четырьмя горгульями сразу. Да и последним криком горца, который успел услышать Конан, был ужасный вопль умирающего в муках…

Что ж! Он отомстил за гибель друга. И выполнил свое обещание.

Конан выбрался из дымившейся башни, прихватив с собой последний оставшийся бурдюк. Когда под ноги ему попалось что-то маленькое, металлическое, он не думая подобрал этот предмет. Он выскочил бегом (насколько он вообще был способен бежать). И только потом с удивлением обнаружил у себя в кулаке амулет Мадезуса. Он не помнил, когда это он его подхватил.

А кинжал на полу раскалился уже добела, и чертог стал содрогаться. Когда Конан выбрался за торчавшие колья, стены башни угрожающе зашатались.

Неожиданный взрыв потряс крепость до основания. Гигантские каменные плиты растрескались и рухнули с грохотом, от которого заложило уши. Казалось, некий бог сокрушил своим молотом твердыню мутари. Обрушившись, Скауролова башня начала рассыпаться, как и сам ее создатель несколькими минутами ранее.

Конан ковылял ко внешней стене со всей скоростью, какую мог из себя выжать. Когда он добрался до разломанных ворот, на том месте, где совсем недавно гордо высилась цитадель, осталось лишь каменное кольцо да куча битых булыжников.

Киммериец тяжко вздохнул… Прощайте, сокровища, которые он надеялся отыскать! И на том спасибо, что живым уйти удалось. Опустив голову, чтобы солнце не так било в глаза, он с мучительным трудом потащился на север…

ГЛАВА 21 СЧАСТЛИВО, ДРУГ!..

…Конан плохо помнил свой переход через пустыню. Он просто шагал вперед и вперед, пока бесплодные барханы не остались далеко позади. Его мех для воды был пуст вот уже сутки. Варварская выносливость каким-то образом заставляла его переставлять ноги, пока он не вышел к южной оконечности Пути Змея.

Там, у тропы, он нашел воду и прибежище для ночлега, и сон освежил его истерзанный разум. Его тело еще болело после жестоких испытаний, перенесенных в крепости. Он сильно хромал, и рана в ноге никак не хотела заживать. Однако все это было не смертельно, и потом, Конан знал, что худшая часть пути осталась позади. Теперь он до Бритунии уж как-нибудь доползет.

Он вернется в Пайрогию и расскажет Эльдрану все как оно было. Король наверняка даст ему коня и припасов. А может, и золотишка отсыплет. Тогда он попрощается с Ивэнной и… Эта мысль заставила его улыбнуться – впервые за много дней. Да. А потом он отправится в Замору.

От мыслей об Ивэнне и особенно о Заморе на душе посветлело, и вроде даже стало легче идти. Конан не напоролся больше ни на каких врагов и еще через несколько дней достиг Иннасфална.

Он решил заночевать в гостинице Мальгореша, хотя воспоминания о прежнем посещении были не из приятных. Несколько кружек пива – и, во имя Крома, он еще больше повеселеет!.. А если есть счастье на свете, трактирщик ему, чего доброго, даже коня подберет…

Он толкнул дверь пивнушки (новую надежную дверь из смоленого дерева, сменившую парусину) и вошел. Час был не ранний – солнце уже садилось. Несколько местных пропойц подняло рожи от кружек при его появлении. Посмотрев на киммерийца, они разом отвели взгляды.

У задней стены, за стойкой, виднелась знакомая физиономия трактирщика. Мальгореш стоял на своем привычном месте, подавшись вперед, и беседовал с двумя посетителями, сидевшими к двери спиной.

– Пива! Именем Крома, пива! – подходя к стойке, сказал Конан.

Мальгореш поднял глаза… и обомлел.

– Клянусь мохнатыми шульнями Ханумана!.. Да это же Конан!..

И он широко улыбнулся.

Один из тех, с кем он только что разговаривал, подавился пивом, кое-как прокашлялся и с силой шарахнул по столу кружкой. А потом повернулся лицом к Конану. И уже киммериец на некоторое время онемел от радостного изумления.

– Кейлаш!.. Кром и все души моих праотцев!.. Я был уверен, что ты погиб!..

И он протянул кезанкийцу исполосованную шрамами руку, которую тот немедленно схватил. Потом горец поднялся и гулко огрел Конана по спине свободной рукой. Только тут киммериец заметил, что у Кейлаша отсутствовала левая нога ниже колена. Вместо нее красовалась свежевыточенная деревяшка.

– Я тысячу раз взывал к Митре, надеясь, что ты все-таки выбрался! – восторженно басил горец. – Что с тобой приключилось?

– Нет уж, давай ты рассказывай первым! – засмеялся Конан. – Последнее, что я от тебя слышал, был жуткий вопль вздернутого на дыбу!..

И Конан тяжело опустился рядом с ним на скамью.

Ухмыляющийся Мальгореш тут же поставил перед ними новые кружки, и Кейлаш стал рассказывать о своей схватке с Азорой и Кзимом.