Конан и Слуга Золота

Нет уж. Провожать будешь Каринэ, а не леди Виталию!

— Ладно, чего уж. Провожу. Собирайся!

— А ты?

— А я — готов.

— Тогда я сейчас! Конан, Пелиас, я… — слёзы прорвались, наконец, в её голосе громким рыданием, и смущённая этим, маленькая мужественная женщина убежала.

Затянувшееся неловкое молчание первым нарушил Конан.

— Значит, говоришь, колики? А детей — недовольные подданные… сами растерзали?

— Да, именно так! — Пелиас оставался абсолютно невозмутим. На ехидный буравящий его лицо взор киммерийца не реагировал.

— И, значит, как раз семь дней назад?

— Да. Семь. А в чём собственно проблема, Конан?

Конан долго и пристально смотрел в спокойные бездонно-чёрные глаза друга. Потом счёл нужным уточнить:

— И,говоришь, мамочка Каринэ так всё провернула, что никто — совсем никто — не знает, что это дело её рук?..

— Да. Она же — профессионалка! Не первый год на троне. Умело плетёт интриги, знает все ходы-выходы, имеет старые связи. И всё такое…

А что, собственно тебя смущает?

Конан тоже сделал правдивое лицо, и пожав плечами весело улыбнулся:

— Ничего. Ни-че-го!

Оба весело и непринуждённо рассмеялись.

* * *

Конан и Каринэ в походной мужской одежде сидели на крепких туранских конях.

Запасных коней они вели в поводу. Оружие и припасы были и на этих крепких и выносливых гирканских жеребцах, и в седельных сумках и в мешках. Путь предстоял неблизкий, и Пелиас щедро снабдил их всем, что могло понадобиться.

Но от эскорта охраны Конан и Каринэ отказались: они и вдвоём сумеют за себя постоять. Ну, в этом-то Пелиас и не сомневался.

О том, что пара влюблённых не хочет, чтобы им мешали, он тоже догадывался.

Поэтому на эскорте и не настаивал. Впрочем, Конан тоже понимал, что совсем без прикрытия его друг их всё равно не оставит. Способов у него достаточно. Но сейчас они остались одни.

Остановившись на невысоком холме, они смотрели на замок чародея в последний раз. Сейчас они спустятся вниз, и он скроется из глаз навсегда.

Сцена прощания, когда Каринэ не сдерживала слёз и слов благодарности, всё ещё словно стояла перед их глазами. Но её прощальный, полный нежности и признательности поцелуй в щёку сразу как-то засмущавшемуся магу, отнюдь не вызывал у киммерийца ревность — скорее, наоборот, словно его спутница прощалась со старшим братом, или отцом… С Конаном же Пелиас просто обнялся, кивнув на прощание, и буркнув: «Заезжай, если что! Я буду рад, если тебе удастся ещё каким-нибудь хитрым способом развеять мою скуку!»

Похоже, он всё ещё был под впечатлением от поцелуя, хотя уже и испытывал этой же щекой благодарность Каринэ пару недель назад….

Таинственные золотые блики на стенах словно подмигивали им, и громада тёмных стен уже не вселяла ужас. Скорее, лёгкую печаль. Печаль расставания.

— Хороший у тебя друг. — задумчиво сказала Каринэ наконец, поворачиваясь спиной к замку и трогая коня.

— Да. — подтвердил спокойно Конан, — Надёжный. Как и подруга. Была.

— Почему — была?

— Потому, что я — реалист. Приземлённый, и живущий настоящим моментом, варвар. Ты теперь — знатная дама. А скоро станешь и королевой. В твоих руках будут тысячи жизней и людских судеб. Тебе придётся жить не для себя, а так, как того будут требовать интересы Государства.

А я — простой авантюрист. Наёмник. Вор. Искатель приключений и денег. Я не подвластен никому. И мне — не место рядом с тобой! Я могу… скомпрометировать тебя.

— Ах, Конан! Когда ты так говоришь, у меня замирает сердце, и всё сжимается внутри! Неужели ты больше не любишь меня?!

— Люблю, конечно!

— Тогда какого… Ох! Я хотела сказать — в чём же тогда дело? Будь моим мужем и Королём!

Конан задумчиво покачал головой.

— Нет, любовь моя. Нет, моя Леди! У каждого в жизни свой путь, и своя судьба. Я не могу принять корону из чьих-то, пусть даже самых прекрасных в Мире, рук! Ведь я — мужчина! Я должен добыть её сам! И я знаю, чувствую сердцем — когда-нибудь так и будет!

— А если… Если я скажу, что сама готова отказаться…

— Нет, Каринэ, — перебил Конан дрожащий голос, — Даже не думай об этом! Ведь ты теперь не принадлежишь себе! Тебя ждёт и мать и твой народ. Они надеются на тебя! Помоги же им — вам нужно навести порядок в целой Стране!

— О, не думала я, что бремя власти… так быстро… и так тяжело!..

— Что поделаешь — правитель несёт ответственность за свой народ… — Конан невольно сжал кулаки, — Но — ничего, малышка. Ты — крепка, словно добрая сталь. Я знаю: ты — справишься!

Отпустив поводья, Каринэ обеими руками закрыла лицо.

Эта, такая мужественная перед лицом опасности, и сильная духом женщина, стыдилась своих слёз. Но её маленькие плечики предательски вздрагивали.

Подъехав ближе, Конан обнял их, и прижал к своей могучей груди.

Она горько вздохнула:

— Ах, эта Власть! Эти титулы и Родовой долг! Как много они отбирают у человека простых земных радостей! И какое тяжкое бремя налагают ему на плечи!..

— Но ведь и так много дают! Подумай, сколько добра вы с матерью сможете сделать! Пусть люди в вашем королевстве станут свободней и богаче! Ведь ты столько стран повидала и знаешь так много — неужели ты не сделаешь свою счастливей?!