Конан и райская яблоня

Левая ничем не отличалась от правой — такая же бледная, тощая и жалкая. Впрочем, торчащие из-под плаща грязные ноги выглядели ничуть не лучше. Остальное было милосердно прикрыто от взоров непривычной одежонкой типа укороченных штанов и обнаруженной под плащом рубахи странного покроя, но что-то подсказывало Конану, что и там он вряд ли обнаружит что-либо утешительное. Впрочем, он не привык верить кому бы то ни было — или чему бы то ни было — без немедленного предъявления веских доказательств. А потому, нахмурившись, принялся распутывать сложную шнуровку этой странной рубахи.

— Если господин варвар имеет намерение раздеться, я бы посоветовал ему отойти немного подальше. Да вон, хотя бы в ту вон рощицу! А то местные сельские жители — народ простой, они могут неверно истолковать… оскорбиться даже. И тогда — точно побьют. Может быть даже — камнями.

Голос показался знакомым. Да и в словах говорившего был резон — местный трактирщик считал себя человеком прогрессивных взглядов, а потому содержал при постоялом дворе небольшую храмовину. Маленькую, но вполне настоящую, с призванными изображать священный сад тремя чахлыми кустиками перед входом и даже одним настоящим престарелым друидом, согласным работать только за угол и кормежку. Располагалось все это прямо напротив постоялого двора. Через дорогу. И потому, начни Конан тут разоблачаться до гола, как намеревался было по запарке, да к тому же еще и — спиной к храму, это действительно могли бы посчитать святотатством. И отреагировать соответственно.

Конан затянул шнуровку у горла и обернулся.

Сидевший в небрежной позе на придорожном камне мужчина показался смутно знакомым. Был он огромен и вызывающе хорош собой. Нет, вовсе не был он красив изнеженной красотой придворных городских щеголей — хорош он был именно как мужчина. А, значит — охотник. Воин. Боец.

Короче — варвар.

Возможно даже — киммериец, не зря же акцент его показался вдруг таким смутно знакомым.

Выгоревшие на солнце волосы соотечественника небрежно собраны были на мощном затылке в хвост, которому позавидовал бы любой зиндоранский жеребец. Светло-голубые глаза на до черна загорелом лице смотрели с насмешливой уверенностью в способности их обладателя справиться с любыми жизненными неприятностями, буде такие встретятся на его пути. Горделивая осанка выдавала привычку подолгу держаться в седле, мощные руки были небрежно скрещены на широченной груди, крест на крест перетянутой широкими кожаными ремнями поверх стеганого жилета — это, кстати, выдает человека не только опытного, но и предусмотрительного. В многочисленных кармашках подобных ремней много чего полезного спрятано быть может, да и жилеты эти — тоже вещь с секретом, Конан и сам предпочитал именно такие, удобная штука в пути… Босые ноги попирали придорожную пыль мощно и уверенно, широченные штаны были закатаны до колен, а выше обтягивали бедра, словно влитые, несмотря на всю свою непомерную ширину — слишком уж крупны были бедра эти, размером с торс обычного среднего мужчины, не меньше. Даже сидя выглядел он высоким, даже широкие мощные плечи его рост не скрадывали ничуть.

Но внимание Конана привлекли именно руки. Хорошие такие руки. Мощные, сплошь покрытые вздутыми буграми стальных мышц и перевитые защитными ремнями из кожи каменного варана. Обожженные и продубленные ветрами и солнцем тысяч и тысяч дорог. Руки настоящего мужчины.

Его, Конана, руки.

Он мог не узнать своего лица — не так уж часто приходилось видеть, да и зеркала, что водные, что новомодные бронзовые, особой точностью изображения не отличаются. К тому же, что он — девица на выданье, чтобы на свое отражение любоваться? Бриться — и то на ощупь очень даже удобно, навострился ежели.

Но руки — дело иное. Их он видел каждый день. По многу часов подряд. Сжимающие оружие или чье-то горло, напряженные или спокойные, ловко управляющиеся с хитроумными замками и не менее хитроумными женскими одежками… Ежедневно… С самого раннего детства в кузнице своего отца-оружейника…

Их не узнать он просто не мог.

А значит…

Значит, перед ним, вольготно развалившись на придорожном камне, сидит наглый вор. Вор, каким-то непонятным образом сегодня ночью укравший его тело. А теперь вернувшийся, чтобы над ним же еще и посмеяться…

Конан знал лишь один способ обращения с ворами подобного сорта…

Зашипев на вдохе и нехорошо оскалившись, он рванулся вперед, намереваясь одним ударом сбросить наглого вора с его насеста в придорожную пыль — и был опрокинут ударом горячего ветра в грудь.

— Вижу, господин варвар, что память к вам так и не вернулась, — сказал вор сочувственно, — держите! Полагаю, это способно помочь…

И он протянул Конану приятно булькнувшую флягу.

Это был маг.

Тот, вчерашний, — теперь Конан узнал его по манере говорить, раньше сбивал с толку собственный голос — красивый и низкий, словно из глубокой бочки, он искажал речь до полной неузнаваемости.

Это был тот самый маг.

Тот, вчерашний, показавшийся поначалу почти что приличным человеком.