Конан и мрачный серый бог (ЛП)

Независимо от того Teвек не достиг бы Медного Города до сумерек завтра, и у него не будет потребности в кольце до тех пор. Накапливающееся раздражение задерживалось в его мыслях, когда он понял, что его дела здесь отвлекли от главной цели. Он будет более осторожным, когда он использует кольцо снова, он подчинит его, заставит исполнять приказы, и не поддастся ни на одно из его обольщений.

Позволяя телам по его командам опадать на землю, Teвек шагал через испачканный каменный проход и спускался по наклону, который окружал мертвое селение. Парение над песком взяло бы слишком много волшебной энергии, таким образом, он обратился к ходьбе. Он расслабил свой ум и погрузился в блуждающий поток мыслей: что ждало его в Медном Городе, какую судьбу запланировал ему Toт-Амон, и как более стремительно достигнуть его целой жизни, жаждущей мести.

Таким образом, случилось так, что он едва заметил течение времени, пока тусклая морщина рассвета не появилась на темном лице неба.

Закрывая глаза на это неприятное вторжение света, Teвек остановился рассмотреть окрестность… Он стоял на гребне высокой дюны, которая выходила на открытое место в обширную пустоту, как будто бог выкопал огромную горстку песка от пустыни. Он смотрел искоса в этот незащищённый от ветра круг и сжал закрытые еще раз глаза, когда отблеск, отражаясь, ударил по ним, это иссушающие первые лучи солнца нашли что-то другое, чем песок.

Так или иначе, его разум направлял его ноги к не слишком отдаленному ориентиру, который он искал. Его медный купол блестел во вторгающемся солнечном свете, и хотя его яркость причиняла боль ему, Teвек позволил пристальному взгляду задерживаться в течение нескольких мгновений. Здесь была пустыня Нифии, скрывающая Медный Город многие истекшие эры под толщею завес песка. Он ощущал странное веяние смерти в воздухе здесь, мор, который, казалось, колебался незримо выше песка. Иссушающая болезнь, о которой говорили в слухах о Нифии, была реальна. Teвек не интересовался этим, поскольку его силы защищали его от даже от худших заклятий и эпидемий.

Путешествие под горящим ярким светом солнца было невероятно, но Teвек не мог ждать прихода ночи. Он оторвал темную полосу от пыльного низа его одежды и связывал его узлом по своим глазам, оставив подобный тонкому пергаменту, разрезы для осмотра. Тогда он натянул свой капюшон сильнее на лицо и запустил своё некромантическое зрение так глубоко, как позволял песок впереди.

Позже, когда ненавистное солнце, палящее высоко над ним, подземный поиск Teвек столкнулся с первым из давно-мертвых жителей Медного Города.

Излучаемые им эманации подсказали ему, что нифиец умер яростно и внезапно.

Даже в этом случае, кости были почти лишены духовного эха, отзвука, задерживающегося после того, как душа вывернута, крик от его тела. Интенсивно сконцентрировавшись, он вслушивался в то эхо. Все, что он мог расслышать, был испуганный шепот, содержащий упоминание «Шакала».

Поскольку он подступил ближе в древний медный шпиль, он предугадывал глубину песка, в котором лежат кости. И он услышал тысячи призрачного эха изнутри той глубины. Они все были убитыми. Как их древние предки из Атлантиды, эти люди утонули, но в море крови, не воды. Кто-то забил их как рогатый скот. Как интересно.

Teвек становился утомленным от их непрерывных, хотя приглушено доносящихся траурных интонаций и закрыл свой ум от них. Он был обеспокоен подобным эффектом, так как во всех ропотах он разобрал единственную выраженную эмоцию, эмоцию горя. В момент смерти никаких следов страха, ненависти, или мести не вошли в мысли убитых, даже среди самого молодого из их среды. Никогда не было такого у некроманта, посещающего склеп или могилу, где такие чувства не гноились в пределах костей, преданных там земле. Они были правоверными Ибиса, не опасаясь даже смерти, обретая покой от знания, что никакой Ад не ждал их. Их бог заботился бы о них в будущей жизни.

Глупцы. Ибис позволил им умирать. Но сильные убеждения этих болванов отличали их от овец в Kaетта, которые просто утверждали, что поклонялись Ибису.

Они изрекли молитвы, пели гимны, и получили по вере — всё поверхностно, и никакое количество позолоты не сможет когда-либо превратиться в золото. Они умерли в страхе, некоторых в гневе, другие, желая мести. Ни один с горем, даже жрецы Kaетта. Но эти нифийцы были преданными.