Конан и Копье Крома

В особенно страшные голодные зимы хищникам удавалось выкрасть молодых, еще не окрепших бычков, однако они предпочитали, даже умирая от голода, выискивать более безобидную добычу — оленей, зайцев, на худой конец себе подобных. Но даже разбуженный стужей или злыми демонами медведь-шатун, само воплощение лютой и неотвратимой смерти, не стал бы подходить близко к зубру-королеве именно в это время. Теперь она была опаснее всего, опаснее даже, чем скитаясь по пустошам с двумя-тремя беспомощными, нуждающимися в защите детенышами.

Самки и самцы полярных быков обычно живут порознь, если не считать непродолжительного периода, когда толькогрозные рога и копыта самцов обороняют от невзгод северной природы молодняк. Основную часть года гордые вожаки отдельно скитаются, подобно ожившим бурым курганам, по безлюдной, взвихренной ураганами и снегопадами пустоши, молодые самцы небольшими группами откочевывают к северным границам Гандерланда, где больше шансов вырыть из-под снега чахлую жесткую траву, а самки, равно как и старые вожди — в одиночку взбираются на отроги Киммерийского Кряжа. Туда, где причудливая воля богов поместила уединенные плато, что находятся выше ледников и орлиных гнезд, на которых, однако, царит вечное лето.

Богам было угодно, чтобы на заоблачных цветущих пастбищах, в грязевых фонтанах, бьющих из-под благословенной земли, поселилась Безымянная Погибель. Зловонные испарения, лохматыми облаками висящие над сочной зеленью укромных полянок, были совершенно безвредными для зубров, но за несколько часов сводили с ума и убивали людей.

Немногие смельчаки-горцы могли похвастаться тем, что пробирались на заоблачные плато, чтобы добыть драгоценный для не чуждых колдовства южан песок из Родников Безымянной Погибели. И не один из них не оставил наследника, ни один из них не прожил после того дня и трех зим, и конец их ужаснул соплеменников настолько, что и жители Нордхейма, и киммерийцы, и жители Гипербореи и Пограничного Королевства более не посылали своих смельчаков на верную гибель.

Даже охота на зубров считалась с некоторых пор делом весьма гибельным и опасным, ибо Повелителей Пустоши без сомнения возлюбили грозные существа, куда как могущественнее земных владык и смуглых с глазами-угольями чернокнижников Юга.

За несколько лет до описываемых событий произошло дело неслыханное на севере обитаемого людьми мира, о котором еще долго будут жуткими зимними ночами, слушая хохот ветра, рассказывать у костров старики. Некий стигийский владыка, отчаявшийся договориться с вдруг оробевшими жителями ледяных хребтов и полярных ночей,отправил за бесценным для неких тайных деяний песком целый отряд.

Отряд этот под пологом черного колдовства ускользнул от пограничных заслонов хайборийских держав и даже пересек пустоши и хребты. Однако в ущельях Восточного Киммерийского Кряжа он был атакован отрядами киммерийцев, асиров и гиперборейцев и уничтожен, со всеми колдунами, собаками и диковинными зверями, сопровождавшими караван.

И хотя меньшими врагами, чем раньше, северяне не стали, однако целую зиму ни капли человеческой крови не пролилось на безразличные снега предгорий.

В том месте, где стаи песцов и волков, урча, догрызали останки стигийцев, обгладывая даже ремешки от сандалий и подвязки шлемов, а росомахи и барсы дрались за лоскутья кожи из бубнов чернокнижников, гиперборейцы воздвигли каменный обелиск, на котором на всех северных языках, в которых была письменность, была выбита мудрость, седая, как сами горы: «Не буди лиха, пока оно тихо».

Безымянная Погибель надежно хранила зубров с той поры. А в ту пору, о которой мы ведем рассказ, на пути самки мог встать разве что особо зловредный или безумный демон-хримтурс или же безмозглый обитатель Тролльхейма, по недосмотру богов и гигантов вырвавшийся в обитаемый мир.

Именно в это время года у самок начиналась течка, и гордые и невозмутимые королевы севера устремлялись на поиски родного стада. В такие дни, заслышав трубный рев, призывный и одновременно — грозный, медведи спешили укрыться в берлогах, барсы — зарыться в снег по самые угольно-черные кисточки на ушах, урча и рыча разбегались хищники помельче, и даже орлы с воронами старались взлететь поближе к рваным, несущимся в бешеных потоках бурь облакам.

Ибо когда на рев откликался далекий гул приближающегося стада молодняка, становилось поздно убегать — бурые громады, словно штормовые валы взбесившегося океана, покрывали равнины, срывая копытами целые холмы,топча все на своем пути, сметая рощи и пробивая в снегу целые рваные раны дорог, по дну которых их копыта размазывали и затаптывали раненых и ослабевших сородичей.

Если не считать ледяных смерчей, насылаемых из Чертогов Имира, северяне более всего на свете боялись этого титанического праздника плоти. Страшились его и восхищались им.