Конан и карусель богов

Черные ворота оказались входом в еще один наклонный тоннель, широкий и короткий. Конан преодолел его в два прыжка; за ним следовали Белит, Испарана и остальные. Посланец Крома вновь, как и в первый раз, замыкал процессию.

Тоннель вывел их в знакомый уже алтарный покой храма. Отсюда отряд Конана пустился в роковой путь по подземному ходу-ловушке; и вновь у жертвенника киммериец увидел десятка полтора коричневокожих жрецов в роскошных и сумрачных одеяниях цвета запекшейся крови. Связанные, возле жертвенника стояли пираты; и первого из них уже растянули на гладком камне алтаря.

Однако знакомой оказалась лишь малая часть открывшегося перед Конаном и его спутниками зрелища. Дальняя стена здания исчезла; там разверзся грандиозный провал, заполненный хорошо уже знакомой жемчужной дымкой, где плавали смутные, уродливые тени - из числа тех, что шли мимо киммерийца торжественным маршем, пока он грыз костяшки кулаков в бессильной ярости, плененный на Камне Судеб.

И на сей раз к обреченной жертве на камне алтаря тянулись не какие-то там жалкие ножики из вулканического стекла - время от времени твари в бездне раскрывали пасти, вываливая длиннющие, бесконечные языки; их оранжевые кончики то и дело касались тела несчастного, заставляя того корчиться и рвать горло жуткими криками. Все немалое пространство между алтарем и бездной было заполнено толпой коричневокожих, а под потолком храма вились, словно чудовищные летучие вампиры, другие создания, родные братья расположившихся в пропасти любителей человечины.

Только теперь Конан осознал, что в храме играет музыка - низкая, басовитая, полная рычащих, угрожающих созвучий, от которой начинало ломить в висках. Музыкантов нигде не было и Конан уже потом сообразил, что роль оркестра исполняли тяжело взмахивавшие огромными крыльями создания, кружившие над жертвенником, похожие одновременно на змею и на летучую мышь, с разноцветными полусферическими глазами: в лапах они сжимали причудливые деревянные инструменты, в которые без устали дули.

На сей раз никто не собирался покорно расступаться перед киммерийцем. Проход перегораживала тройная шеренга закованной в медные латы пехоты; грозно сверкали три ряда выставленных пик.

- Поглядим, что вы можете, мразь! - взревел Конан, обрушивая вырванный из сустава демона клинок на подставленный край щита, одновременно уклоняясь от копья, направленного ему в живот.

Неудобный, неухватистый и несбалансированный меч тем не менее рассек щит почти до середины и выдернулся на удивление легко. Второй удар киммерийца, страшный прямой выпад, надвое расколол щит, пронзил медную кирасу и вышел из спины незадачливого панцирника. Пики его соседей пронзили воздух там, где только что стоял Конан, а за это мгновение его клинок успел снести голову еще одному копейщику.

В стене щитов образовалась брешь. Первой в нее ворвалась Раина; за ней последовала Белит, и спустя несколько мгновений разгорелся жаркий бой.

Однако тут же и оказалось, что оружие коричневокожих пикинеров никуда не годится в сравнении с клинками Конана и его спутниц. Доспехи лопались, панцири пробивались, шлемы разрубались пополам; не прошло и трех десятков секунд, как пал последний противник, и шестеро бойцов, с головы до ног в брызгах чужой крови, устремились дальше.

- С дороги! - выкрикнул Конан на старостигийском, рассчитывая, что безоружная толпа тут же расступится перед обнаженной сталью; вдобавок пример с копейщиками должен был показать коричневокожим, чего стоят их жизни...

Однако вместо бегства ряды полуобнаженных тел сомкнулись еще плотнее. Сотни глаз смотрели в упор на киммерийца; сотни жизней предлагались ему - он чувствовал, что может истреблять коричневокожих сколько ему заблагорассудится; равнодушным Богам бездны все равно, сколько погибнет этих жалких созданий. Отчего-то им нужна была кровь именно спутников Конана... а, быть может, и его самого.

У киммерийца не осталось выбора. Он с разгону врезался в плотную толпу коричневокожих; взлетел и опустился смертоносный клинок. Первое обезглавленное тело повалилось под ноги Конану; за ним спешили его спутницы, подобные в тот миг кровожадным богиням смерти, войны и всеобщей погибели. Страшный клин все глубже и глубже погружался в коричневое море; казалось, стоявшие тесной толпой люди лишились рассудка, они не пытались защищаться, стараясь схватить и обезоружить киммерийца голыми руками. Он не хотел убивать невинных; но иного выхода не оставалось. Никто не пытался дать ему дорогу; напротив, уже рассеченные, истекающие кровью тела падали так, чтобы хоть как-то, но помешать ему сделать следующий шаг...

А потом внезапно прозвучал приказ. Приказ, изреченный нечеловеческими устами, устами кого-то из забытых божеств, долго дожидавшихся во тьме своего часа - и, наконец, вернувшихся, благодаря зачарованной крови Конана.