Конан и день льва (CB)

Немного подумав, он добавил:

— Еще один указ подготовь для Нумитора, пусть его легион форсирует Хорот и таким образом, они с Прокасом зажмут Троцеро в клещи.

— Все будет исполнено, мой король, — залебезил канцлер и, пятясь, вышел из зала.

Но его неприятности на этом не закончились. Поступило донесение о том, что северные бароны после ухода легиона графа Туны, приступили к формированию собственной армии и намерены провозгласить независимое княжество Гандерланд.

Такая информация требовала немедленного доклада королю, который вновь обрушил проклятия на его голову.

— Это ты заварил всю эту кашу! — кричал побагровевший от гнева Нумедидес. — Из-за твоей нерасторопности и глупости все пошло кувырком. Готовь указ Нумитору пока оставаться на месте, а Ульрик пусть войдет в Гандерланд. Со стороны Киммерии все равно нападения не ожидается. Они, эти северные бароны, у меня еще дождутся, я им покажу независимое княжество!

* * *

Несколько дней спустя, когда граф Троцеро находился в своем рабочем кабинете, мажордом доложил о прибытии королевского гонца.

— Пусть войдет! — сказал граф, не ожидая ничего хорошего от его визита.

Действительно, поклонившись графу гонец, отведя взгляд в сторону, молча передал ему запечатанный пакет.

Вскрыв пакет и прочитав королевский указ, Троцеро медленно встал из кресла, в котором сидел в алом плаще с вышитыми на нем серебряной нитью леопардами и графской короной на голове. Лицо его стало пунцовым и приобрело цвет плаща, в то время, как изящные руки графа, разорвали королевский указ сначала пополам, а затем на множество мелких частей, упавших на пол. С презрением плюнув на клочки пергамента, Троцеро растер их ногой и глухо сказал:

— Возвращайся к королю и доложи, как я поступил с его указом.

Гонец низко поклонился и вышел из кабинета.

Опустившись обратно в кресло, граф задумался. Момент, который он так стремился оттянуть, все же настал. Что ж так даже лучше ибо теперь он не выглядит мятежником, обнажившим меч на сюзерена, а верным вассалом, который незаслуженно попал в опалу. Понятно, что следующим ходом короля станет силовое решение по смещению графа и для этого более всего подходит Приграничный легион. Прокаса граф уважал, но не боялся, так как сейчас у него было сил вполне достаточно для того, чтобы отразить атаку генерала.

Обдумав сложившуюся ситуацию, Троцеро распорядился собрать в большом зале всех сотников, командира Алых Леопардов, Просперо, Конана и командиров наемников. Обратившись к присутствующим, граф объявил о королевском указе и о том, что он отказывается ему подчиняться.

— У сюзерена есть свои права, но и у вассала тоже есть право защищаться от несправедливых притеснений короля, — сказал Троцеро. — С горечью говорю вам, что король Нумедидес безумец и повиноваться ему не может ни один здравомыслящий человек. Поэтому я, Троцеро, граф пуантенский, встаю под Львиное знамя Освободителя, приход которого много тысячелетий назад был предсказан великим мудрецом Эпиметриусом, и присягаю в верности генералу Конану.

Он хлопнул в ладоши и караул из Алых Леопардов внес в зал развернутое алое знамя, на котором было вышито золотой нитью изображение вставшего на дыбы льва. Граф опустился на одно колено, поцеловал знамя и отошел в сторону. Следующим к знамени прижался губами Конан, а затем и все присутствующие.

— Ты наш Командор, — торжественно сказал Троцеро, положив руку на плечо киммерийца, — ты Освободитель, веди же нас в бой!

* * *

Прибывший к генералу Прокасу сотник Черных Драконов Альбан, передал ему пакет с королевским указом и объявил, что остается при нем в качестве королевского легата. Услышав об этом, Прокас криво усмехнулся, но королевской воли ослушаться не посмел. С другой стороны, возможно, было бы и лучше, если король обо всем узнает из первых уст. Задача, стоявшая перед ним, казалась не сложной, нужно было просто форсировать Алиману и двинуться к Терроне, в то время как Нумитор форсирует Хорот и соединится с ним с другой стороны. Против двух армий Троцеро никак не устоять и даже, если он закроется в своей столице, долго там не продержится. Прокас дал приказ выступать к большой излучине Алиманы, где имелся брод. Сотники, которым надоело сидеть без дела и созерцать вершины Рабирийских гор, с радостью бросились выполнять приказ генерала.

* * *