Конан и дар Митры

- Он сокрушит их! Он уничтожит Черный Круг на юге, растопчет Белую Руку на севере, сотрет память о Красном Кольце в странах востока... Он будет ловцом, они же - его добычей... Омм-аэль! Наступит день, и он, сражавшийся прежде с демонами и колдунами, сможет противостоять даже богам... Омм-аэль! Он совершит грех, он искупит его и не узнает об искуплении... Омм-аэль! Да свершится воля Митры!

Миг просветления завершился, и старец, забыв многое из виденного в тумане грядущего, твердой поступью вошел в пещеру. Там, уронив голову на стол, храпел Секира, новый его ученик; и завтра ему предстояло начать шлифовку сего неограненного алмаза.

16. УЧЕНИК

Итак, Конан превратился в Ученика, согласившись стать оружием в руках светоносного Митры. Однако оружие это, хотя и крепкое, по мнению наставника нуждалось в заточке и полировке, в удалении ржавых пятен, смазке и наведении окончательного глянца. Это заняло немалое время, ибо северный варвар не был сырой и покорной глиной в руках гончара; он многое умел и многое мог - в том числе и такое, о чем не догадывался сам. Прозрение, однако, было еще впереди, а пока киммериец постигал то великое искусство, в котором, как мнилось ему прежде, являлся мастером. Он трудился день за днем, одновременно изучая и новое свое жилище, и тот крохотный уголок огромного мира, в который привели его божественное провидение и собственная настойчивость.

Большая пещера, где Конан уснул после первой встречи с наставником, служила старцу арсеналом, местом для трапез и приготовления пищи; почивал же он в келье, расположенной справа от входа, в которую вел неширокий проход. Ученику была отведена каморка напротив, довольно тесная, но уютная. Каменные стены ее на ощупь казались теплыми и сухими, пол и деревянный топчан выстилали циновки, плетенные из травы, а в небольшое оконце, глядевшее на юг, с утра до вечера струился солнечный свет. Кроме соломенных матов, деревянного ложа да железного крюка, вбитого в стену при входе, в камере не имелось ничего. Впрочем, Конану ничего и не требовалось; перевязи с мечами Рагара он повесил на крюк, изношенные сапоги швырнул в угол - на том и завершилось его вселение.

В качестве ученика ему полагалось выполнять несложные обязанности мести пол и готовить еду, овощную похлебку и лепешки из плодов хлебного дерева; мясо и рыба в рационе наставника отсутствовали начисто. Труд этот не занимал много времени, но было в нем и кое-что необычное, вызывавшее у киммерийца в первые дни если не страх, то почтительное удивление. Густая похлебка из моркови, капусты и свеклы варилась, как положено, в бронзовом котле; овощи росли в небольшом огородике на нижней террасе, воду же полагалось черпать в каменной выемке неподалеку от очага - над этой природной чашей звучал тихий несмолкаемый плеск падающих капель. Но кроме котелка, овощей и воды требовался еще и огонь, а значит, дрова. Однако дров не было.

Не было ни сухого дерева, ни черного угля, ни горючего сланца, ни масла, ни той темной жирной влаги, густой и тягучей, что в некоторых местах сочилась из земли; не было ничего, кроме чистых незакопченных очажных камней. Над ними Учитель дважды в день, утром и вечером, простирал руки, потом сосредотачивался на миг - и в очаге с негромким резковатым хлопком вспыхивало пламя.

Несомненно, то был волшебный огонь, совсем непохожий на яркие алые языки, что вздымаются над сухим хворостом, или на стремительный перепляс багровых струй, порожденных пылающим углем. И то, и другое Конан помнил слишком хорошо: ему довелось разжигать немало походных костров в лесах и степях, уголь же горел в горне отцовской кузницы, в далекой Киммерии. Но это пламя, на которое он глядел, раскрыв в изумлении рот, было другим, синеватым, почти призрачным, и не дробилось на струйки, завитки и язычки; меж днищем котелка и очажными камнями висел жаркий сияющий шар, похожий на сферу из голубого хрусталя. Он выглядел точь-в-точь таким же, как порожденный некогда ладонями Рагара - разве что не стрелял молниями и не плавил камень. Он просто нагревал котелок и жаровню, а затем покорно гас, стоило только наставнику прищелкнуть пальцами.

- Закрой рот, Секира, - говорил он новому ученику, - скоро и ты сможешь возжигать искру Силы. Омм-аэль! Благодари Великого за этот дар!

- Омм-аэль! - повторял Конан, снимая с треноги котелок.