Конан и Алая печать

— Б-благодарю за совет, — чуть растерянно ответил Маэль Монброн и поспешно удалился. Наверное, отправился в ближайшую таверну — приходить в себя и соображать, не лучше ли удрать из этого Бельверуса, пока цел? Я бы его не осудила,

— Понравилось быть ищейкой Вертрауэна? — ехидно осведомился отец, когда я вернулась в кабинет.

— Интересно, — кивнула я. — Захватывающе. Неожиданно. Понравилось или нет, сказать не могу — пока слишком мало знаю о вашем… нашем ремесле. Однако мне показалось чрезвычайно занятным искать и связывать воедино крупицы разбросанных там и сям сведений. Что общего между усилением интереса к древностям в Аквилонии и нашими нынешними трудностями? Что собирается предпринять достопочтенный Хостин в связи с гибелью канцлера? И самое главное — что намерен делать ты, герцог Мораддин Эрде?

— Для начала я собираюсь дать тебе задание и написать письмо старому другу, — задумчиво откликнулся отец. — Задание таково — отправляйся в библиотеку и попытайся разыскать какие-нибудь книги по магическим искусствам. Сдается мне, что в этой истории не обошлось без колдовства в какой-то его разновидности. Коли нам придется иметь дело с волшбой, я предпочитаю обратиться за советом к тому, кто хорошо в этом разбирается. Мне бы чрезвычайно хотелось побеседовать с загадочным предком месьора Монброна, однако в ближайшие дни этого явно не произойдет.

— Рискнуть обратиться к Аррасу? — предположила я.

— Напрасные труды, — отец покачал головой и придвинул к себе чистый листочек папируса. — Он может оказаться заинтересован в том, чтобы секрет этого красного сияния или свечения оставался неразгаданным. Я поступлю по-другому.

Он обмакнул перо в чернильницу и принялся быстро заполнять лист ровными строчками немедийских букв, между делом поясняя:

— Эта депеша отправится в Пограничье. При королевском дворе Эрхарда Оборотня промышляет один мой давний знакомый, имевший неосторожность родиться в Стигии и стать неплохим магом из числа последователей Равновесия. Его зовут Тотлант, сын Менхотепа. В прошлом он не раз выручал меня, когда речь заходила о загадках волшебства. Как, говоришь, матушка называла это сияние?

— Любящим власть, — подсказала я. — Холодным и родившимся на другом конце времен.

— Так и напишем… — отец углубился в послание, а я сидела и терпеливо ждала, с отстраненным интересом размышляя, сколько может быть у отца знакомых и как причудливы связи между людьми.

Этот молодой дворянин, Маэль Монброн, побывал корсаром и лазутчиком на королевской службе, он в приятельских отношениях с нынешним правителем Аквилонии… Познакомить бы его с Вестри, Маэль наверняка быстро нашел бы с моим братцем общий язык.

— Готово.

Отец на всякий случай написал два письма. Скрутил пергаменты в узкие тугие трубочки, обвязал синими шерстяными нитями, запечатал своей личной печатью и аккуратно вложил в закручивающиеся медные цилиндрики с кольцами на крышках.

После чего мы отправились во внутренний двор, к конюшням, где в укромном теплом уголке переступали с лапы на лапу, встряхивались и приглушенно клекотали любимцы Вестри, матери и мои — десяток охотничьих соколов.

В отдельной клетке обитали временные крылатые постояльцы, явившиеся сюда с посланиями, и те, которым только предстояло пуститься в долгий путь.

Поскольку я обращалась с птицами получше отца, мне пришлось поочередно вытащить из клетки сначала одного очень недовольного перепелятника, затем другого — у каждого на крылышке был полустершийся отпечаток краски в виде одного из символов Пограничья: дубового листочка.

Значит, птицы приехали в нашу столицу из скромного полуночного королевства, постепенно набирающего силу и готовящегося вскоре стать достойной и уважаемой соседями державой Заката. Обоим посланцам нацепили на лапки кожаные полоски, к которым накрепко прицепили тубусы с посланиями. Ястребки косились на меня злыми желтыми глазами и норовили цапнуть.

От души размахнувшись, я подбросила птиц в небо. Они взлетели над домом, описали пару кругов, соображая, куда направиться, и развернулись к Полуночи, распугав воронью стаю, с паническими воплями бросившуюся наутек.

— Почему ты не воспользовался голубями? — спросила я, пытаясь высмотреть среди рваных серых облаков две стремительные черные точки. — Соколы ненадежны. Увидят подходящую дичь, погонятся за ней и все позабудут.

— Эти долетят, — убежденно сказал отец. — Их хозяин — настоящий волшебник. Не шарлатан. Птицы найдут его.

Внезапно я ощутила странное желание — отыскать в какой-нибудь книге заклинание, позволившее бы мне сменить человеческий облик на птичий. И унестись на быстрых крыльях из этого охваченного безумием города куда-нибудь подальше. Например, в Пограничье.

12 день Первой весенней луны.

Поздно ночью домой наконец-то явился Вестри. Утром они с отцом разругались, напугав меня до полусмерти. Я никогда не слышала, чтобы отец громко говорил, а сейчас их разъяренные голоса доносились из-за двери кабинета по всему коридору. Под дверями сидел Бриан и уныло поскуливал. Ему не нравилось, что хозяева ссорятся.