Конан Дойл и Джек-Потрошитель

В конце концов слухи, да и не только слухи, о похождениях секты распространились по всему городу и терпение мужчин Корваллиса лопнуло. Как и положено, пророка изгнали, и он отплыл на лодке на безлюдный остров Кайгер посреди реки, где и соорудил себе хижину. Расчет был верным. Еще не успела сгуститься ночная темь, как прозелитки Джошуа Второго — кто на лодке, а кто и на плоту, начали сплываться к нему на остров.

Пророк встретил поклонниц сурово и объявил, что отрекается от них за то, что они покинули его в такой тяжелый миг и позволили грубым и невежественным мужьям измываться над ним, изгоняя из города.

Дамы были в ужасе. Они готовы были на любые жертвы, чтобы умилостивить пророка. Всю ночь между городом и островом сновали лодки — к утру был возведен роскошный шатер для Джошуа, в котором он, пресытясь испытаниями и разочарованный в женщинах Корваллиса, принялся их наказывать — он нещадно порол их кнутом, отчего они любили его еще больше.

Помимо наказаний и порки, Джошуа принялся почему-то жечь живьем кошек и собак, расплодившихся на острове.

Такая жизнь продолжалась несколько недель, пока один предприимчивый фотограф не проник кустами к центру острова и не сфотографировал несколько сцен из обыденной жизни секты. Например, получил широкое распространение кадр, изображавший совершенно голого Джошуа Второго, окруженного обнаженными дамами, — все они участвовали в коллективном танце, который принимал всё более эротический характер, что также было увековечено на снимках.

Фотограф благополучно покинул царство пророка и отпечатал несколько сот фотографий, которые продавал за бешеные деньги не только в Корваллисе, но и в соседних городах, жители которых помирали со смеха, узнавая видных дам Корваллиса. Но мужчинам города было не до смеха.

На этот раз только коллективные угрозы жен и дочерей тут же утопиться спасли пророка от смерти, когда отряд вооруженных мужей заявился в его резиденцию. Но и без этого конец секты был печален. Самого пророка в лучших американских традициях измазали в дегте и изваляли в перьях, посадили на плот и пустили вниз по реке, а рыдающих сектанток развезли по домам и посадили под замок.

Удивительно, что Джошуа Второй, который вполне мог бы избрать какой-либо другой город своей резиденцией и вновь начать там поиски Богородицы, упрямо держался окрестностей Корваллиса. Его дважды вылавливали и после второй поимки на полтора года посадили в тюрьму, обвинив в массовом изнасиловании, хотя ни одна из «жертв» ни в чем не призналась.

Известно, что в начале 1906 года, по выходе из тюрьмы, пророк объявил, что очень сердит на ряд городов, которые ему доставили неприятности. Когда и какие — нам неизвестно. И надо же было так случиться, что буквально через несколько дней случилось великое землетрясение, которое стерло с лица земли Сан-Франциско, открывавший список городов-обидчиков. Джошуа был в восторге. Он отплясывал джигу в своем лагере, устроенном на этот раз в нескольких милях от ближайшего города, куда стекались восторженные дамы, желавшие узнать, какой город стоит следующим в списке карающего пророка.

Но не успели дамы толком собраться и определить новую очередь претенденток на роль Богородицы, как однажды ночью пророк убежал. Сгинул. Это случилось 7 мая 1906 года, через две недели после гибели Сан-Франциско.

На самом деле пророк находился неподалеку от разрушенного им города. Он убежал в Сиэтл с семнадцатилетней поклонницей Эстер Митчелл, на которой вознамерился жениться, потому что убедился, что она более всех подходит на роль Богородицы. Его пока устраивала роль Иосифа — формального отца.

В погоню за пророком отправился Джордж Митчелл, старший брат Эстер, который не мог допустить такого позора для семьи. Он выследил любовников в их комнате, подошел к открытому окну, возле которого пророк любовался закатом, и выстрелил ему прямо в ухо. Пророк упал мертвым.

После этого Джордж явился в полицию и объяснил причины своего преступления. До суда он был отправлен в Корваллис, где его на улицах встретили восторженные толпы мужчин и рыдания женщин, запертых в домах.

Суд присяжных единогласно оправдал убийцу, мэр города объявил о присвоении Джорджу звания почетного гражданина Корваллиса.

Когда окруженный поклонниками Джордж вышел из суда, на ступеньках его ждала младшая сестренка.

— Ты что здесь делаешь? — спросил брат. — Немедленно иди домой.

Девушка вынула из сумки револьвер и выпустила все пули в сердце любимого брата.

Город лишился почетного гражданина. Справедливость не восторжествовала, но что делать с Эстер — было непонятно: В этой странной ситуации, где оправдан очевидный убийца, странно было бы за то же — то есть за выражение (пусть в дикой форме) любви к другому человеку повесить его сестру.

Отцы города нашли иной путь — они отправили Эстер навечно в сумасшедший дом.

К пятидесяти годам знаменитый и уже богатый Конан Дойл никак не желал утихомириться и превращаться в живого классика. Как и в деле Эдалджи, он умел принимать близко к сердцу чужие беды, мог он и увлекаться делами, совершенно неожиданно для окружающих.