Конан Дойл

Характерно, что герой не влюбляется в эту девицу: автор ясно чувствовал, что англичанин, пусть и со странностями, полюбить такое нелепое создание (он сам называет ее скорее автоматом, нежели человеческим существом) не сможет. Затем появляется русский моряк, Алексей Урганев, и пытается сопротивляющуюся Софью похитить, при этом, скрежеща зубами и сверкая глазами, рассказывает англичанину сложную историю своих с нею взаимоотношений; в конце концов ему удается сделать это, но оба русских погибают в море. В историях о храбром бригадире и даже о Шерлоке Холмсе тоже будут время от времени фигурировать русские, ничуть не более жизнеподобные, чем эти. Чтобы на время завершить тему, отметим, что в «Гердлстонах» один из героев даже ездил в Россию, правда, об этой поездке доктор Дойл не решился сообщать какие-либо подробности, кроме того, что конечным ее пунктом был Тобольск, «большое селение в Уральских горах».

В то время, доктор начал помаленьку интересоваться спиритизмом – тогда, конечно, он и представить не мог, во что это впоследствии выльется (читатель, которому слово «спиритизм» кажется старомодным или глупым, может спокойно заменить его на «парапсихологию»). Любопытство Дойла было отнюдь не мистического, а вполне научного толка. Психотерапия, гипноз, передача и чтение мыслей на расстоянии, вращающиеся столики – все это в ту пору воспринималось как явления одного порядка. Доктора занимали все явления, которые мы нынче называем паранормальными – особенно телепатия, в которой он упражнялся вместе со своим знакомым, архитектором Боллом.

Разные источники расходятся в определении точной даты или хотя бы месяца, когда доктор впервые принял участие в спиритическом сеансе, и где именно это произошло. Сам он этого тоже толком не уточняет, называя разные даты. Похоже, что это все-таки был 1885 год. Вместе с Боллом они присутствовали на сеансе, и некоторые слова медиума произвели на Артура впечатление, потому что соотносились с конкретными событиями его жизни. Человек, впервые согласившийся, чтоб цыганка ему погадала, сталкивается с тем же самым. В некоторых биографиях Дойла говорится, что ему удалось побывать на сеансе одного из самых известных медиумов того времени – Дэниела Хоума. Коронным номером Хоума была левитация – собственного тела и различных предметов; он убедил в своих способностях ряд известных ученых. В России его поклонниками были такие почтенные люди, как братья Аксаковы, химик А. М. Бутлеров (Хоум был женат на сестре его жены), зоолог Н. П. Вагнер и В. О. Ковалевский, муж Софьи Ковалевской. Многократные попытки разоблачить его не дали результата. Хоум в 1886 году умер, так что его встреча с Дойлом могла иметь место не позднее 1885-го; сам Дойл, однако, не говорит, что видел Хоума воочию. Из его слов следует, что в тот период ему как раз попадались исключительно дрянные и неквалифицированные медиумы.

В 1886-м он еще несколько раз посещал сеансы – из любопытства. Проводились они в полумраке, что облегчало задачу медиумов (а Хоум летал при свете!), и, как известно, когда участники сеансов знакомы друг с другом и вращаются в одном обществе, у медиума всегда есть возможность узнать детали, с помощью которых они заставляют наивного человека поверить в сверхъестественную природу их осведомленности. Доктор Дойл был наивен, но не бесконечно; к тому же в 1880-х годах уже прокатилась волна громких разоблачений медиумов. Когда столик, приплясывая, давал ответы на вопросы, Дойл был уверен, что это проделки кого-то из организаторов опыта. «Я всегда смотрел на эту тему как на величайшую глупость на свете; к тому времени я прочитал кое-какие рассказы о скандальных разоблачениях медиумов и поражался тому, как человек, будучи в здравом уме, мог вообще в такое поверить. Однако некоторые из моих друзей интересовались спиритуализмом, и я вместе с ними принял участие в сеансах с верчением стола... <...> Боюсь, единственным результатом этих посланий для меня стало то, что теперь я смотрел на своих друзей с некоторым подозрением». Пока что на этом все и закончилось.

Став семьянином, доктор Дойл избавился от «богемных привычек», но в целом своему образу жизни не изменил, напротив, сделался еще активней и энергичней. Он занялся публицистикой: писал в газеты статьи по самым разнообразным вопросам, и мы обязаны привести здесь ряд выдержек из этих писем, так как простое перечисление тем не даст нам представления ни об энергичном слоге Дойла-публициста (он вполне мог бы иметь успех как журналист и в наше время), ни о его не менее энергичном характере.

«Об американских медицинских дипломах.

«Ивнинг ньюс», Портсмут, 23 сентября 1884 г.

Милостивый государь!