Конь в малине

Всю дорогу мы с водилой кляли проклятых дельцов, сбивающих с пути слабых людей (у водилы сын оказался наркоманом), а Савицкая сидела, привалившись ко мне. Грудь ее упиралась в мой бок, и это прикосновение меня волновало, будто я вчера и не трахался с Ингой.

Наконец добрались до места. Я расплатился с товарищем по несчастью, вывел «бедную сестренку» на тротуар, дождался, пока укатит. Доплелись до Яниного дома, вошли в подъезд, поднялись на лифте. Больше всего я опасался, что нам встретится кто-нибудь из соседей по лестничной площадке. Но мне в очередной раз повезло.

Когда мы зашли в квартиру, я облегченно вздохнул и глянул на часы.

Без четверти три. Новая смена тюремщиков, наверное, уже нашла трупы и обнаружила, что птичка из клетки улетела. А может, уже и подняла тревогу. Да только хрен вам лысый, голубчики!..

Пальцы Савицкой вдруг слегка стиснули мою руку. Кажется, она приходила в себя.

– Сейчас уложу вас, Катя, баиньки, – ласково сказал я, чтобы она не испугалась, обнаружив себя в компании с незнакомым мужчиной.

– П-п-писать… – прошептала она.

– Что? – Я опешил.

– П-писать… п-писать х-хочу…

Все так же, за руку, я отвел ее в туалет. И понял, что ни черта Савицкая в себя не пришла – она продолжала держаться за меня и шептать: «П-писать х-хочу…»

Ну что ж, раздевать даму – не одевать; с этой привычной проблемой я справился в мгновение ока. Усадил Савицкую на унитаз, постоял рядом, пока она не отжурчалась. Потом отвел в спальню, уложил на кровать, прикрыл одеялом.

– Спите!

Она послушно закрыла глаза. А я сел в кресло, вздохнул и наконец-то спокойно смог рассмотреть бледное лицо.

Да, чем-то она была похожа на Ингу, такая же белокурая и кареглазая. Потом мне пришло в голову, что теперь-то спать в одежде ей совсем ни к чему. Я раздел ее догола (груди у нее оказались полнее, а бедра шире, чем у Инги – естественно, рожавшая женщина) и прикрыл одеялом. Потом достал из кармана шприц-тюбик. Эти скоты кололи ее ультрапентаморфином. Сильная, сволочь, штука, но противоядие от нее продается свободно и без рецепта. Впрочем, все понятно, ведь в любое время скотам могла понадобиться дееспособная жертва.

Я сбегал в ближайшую аптеку, подыскал на сгибе локтя Савицкой более-менее чистое место и перегнал в вену содержимое купленного шприц-тюбика.

Через пять минут лицо женщины порозовело, веки дрогнули и открылись. Глаза некоторое время смотрели в никуда, потом ожили, прокатились по орбитам и уставились на меня. Шевельнулись губы, прошептали:

– Кх-де я?

– Вы у друзей, – ласково сказал я. – Вам нечего бояться.

Зрачки у Савицкой расширись, сузились, снова расширились. Правая рука выпросталась из-под одеяла, скомкала пододеяльник на груди.

– Вакх-дик? Эт-то т-ты?

Мне понадобилось некоторое время, чтобы понять, какое слово она произнесла первым.

– Я не Вадик, – ласково сказал я. – Меня зовут Максим. Но я ваш друг. Я не сделаю вам ничего плохого. И мы обязательно найдем Вадика.

– Вакх-дик… – Голос вдруг окреп. – Вадик! Вадичка! Жив! Господи ты боже мой!

Гибкое тело взметнулось из-под одеяла и приникло к моей груди.

– Вадичка!!! – Это был отчаянный крик, полный восторга. – Вадик!!! Господи ты боже мой! Это же я, Катя.

– Вы Катя. – Я подхватил ее на руки, отнес к кровати, уложил. – А я Макс. Вам надо отдохнуть. – Отступил на шаг.

Она вновь вскочила, прижалась ко мне.

– Вадичка, ты меня не узнаешь?! – Отшатнулась – колыхнулись из стороны в сторону тяжелые груди. – Вадим!!! Что они с тобой сделали.

– Не волнуйтесь, Катя! Вы были больны, вам надо отдохнуть.

Она не слушала.

– Вадим…

Ее пальцы принялись расстегивать на мне пуговицы.

– Вадик!

Ее руки сорвали с меня одежду.

– Вадичка!!!

Она опрокинулась на спину и потащила меня за собой. Зовущий рот впился в мои губы.

Это было какое-то наваждение. Будто Лили лежала подо мной, зажмурившись, теребя пальчиками мою шею, требуя ласки!

И я не устоял – сплющил на кровати податливое тело, стиснул руками гладкие груди, вонзился торсом между жаркими бедрами, окунулся во влажное лоно. Ослепительная молния вожделения полыхнула между нашими животами.

Ни Лили, ни я уже не владели собой. Любовный танец был, как никогда, короток, а наслаждение, как никогда, бездонно. С последним толчком Лили закричала тонким голоском: «Ой, мамочка-а-а!» И радость узнавания разорвала опутывающую мой мозг пелену…

58

Жил-был мальчик по имени Вадик Ладонщиков.

И были у него папа и мама, а также бабушки с дедушками. Лишь тетей и дядей не было. Во всяком случае – родных…

Папа Вадиков, следуя провозглашенному в конце прошлого века лозунгу «Обогащайтесь!», занимался крутым бизнесом. Таких в не столь уж давние времена называли «новыми русскими».

Имелись у папы квартира с евроремонтом и ванна «джакузи» («Буль-буль-буль, в «джакузи» я валяюся на пузе, – пели на радио глупые рекламные девочки. – Задумчиво, в экстазе, я сижу на унитазе…»), и дача о трех этажах в ближнем пригороде, и «мерседес» последней модели, и многое-многое другое. Не было у папы лишь одного: удачливого сына.