Компот из сладкой лжи

Чарушина остановила машину у блочной пятиэтажки, рядом с которой находилось неприметное кафе-кулинария. После уроков, когда Надя бежала в музыкальную школу, она делала остановку в этой кафешке, чтобы выпить молочный коктейль и заправиться пышной сдобой. В ее кожаном портфельчике лежал "правильный" перекус, любовно собранный матерью еще утром, но в то время Наденька вообще не заморачивалась на тему лишнего веса, складывая свои ощущения от увиденного и съеденного в копилку душевного счастья.

В этом заведении, почти не изменившемся за много лет, она наблюдала за посетителями и за несколько минут могла придумать для каждого свою небольшую историю. Пенсионеры, домохозяйки, пьяницы, — кто только не удостаивался ее пристального внимания. Пожалуй, из этих придуманных рассказов мог бы получится многотомник, если бы Надя вдруг решила стать писательницей.

Но у нее началась другая жизнь, в которой почти не осталось места для таких вот "побегов" в люди. Учеба, окружение, работа, да тот же Ржевский, сформировали ее круг, в котором от нее той мало что осталось. Новая версия Нади Чарушиной была гораздо эффектнее, но она сама — девочка с булкой в зубах из дешевой кулинарии — выпала за борт и барахталась там, едва слышно взывая о помощи.

Мощный внедорожник Тураева встал у обочины, втиснувшись между отечественным и корейским автопромом, а его хозяин, ошарашенно оглядев место встречи, не спешил выйти наружу. Надя, стрельнув в его сторону коротким взглядом, нажала на кнопку зонта, но ту, как назло, заело.

— Да что б тебя! — в сердцах прошипела Чарушина и несколько раз хорошенько тряхнула зонт.

Тут же над ее головой нависла тень от мужского зонта, а в ноздри ударил аромат мужского парфюма с нотками апельсина и бергамота.

— Странное место вы выбрали, Надежда Николаевна.

Тураев смерил ее хмурым взглядом, задержав его на облепленных грязью полусапожках.

— Вас что-то смущает? — усмехнулась она. — Меня нет. Здесь довольно приличный кофе и никто не обращает на тебя внимания.

— Поверю вам на слово. К тому же, вы-то как раз заслуживаете самого пристального внимания, Надежда Николаевна.

— А давайте без отчеств? — предложила Чарушина. — В конце концов, мы оба находимся не в самом лучшем моменте собственной жизни.

Они пошли к кафе, но на пороге Надя обернулась и посмотрела на внедорожник.

— А ваш водитель? Он не хочет кофе?

Тураев растерянно проследил за ее взглядом, а затем непонимающе уставился на нее.

— У нас ведь не свидание, Максим, так что не вижу проблем, чтобы ваш человек смог посетить это абсолютно не пафосное место.

— Я предпочитаю решать свои дела без посторонних, Надежда…

— Вот как? А когда я видела вас с Половиковым, ваш водитель был рядом с вами.

Тураев открыл перед ней дверь и пропустил ее вперед.

— Просто он первый заметил, что машины моей жены нет на месте.

— Вот оно что…

Надя подошла к витрине и стала разглядывать ее содержимое, чтобы собраться с мыслями. Спиной она чувствовала близость Тураева, и щекочущий аромат его одеколона сбивал ее с мыслей.

— Как вы вообще? Держитесь? — спросила она.

— А вы?

Чарушина вздрогнула и задержала дыхание.

— Раз вы говорите, что здесь приличный кофе, то так и быть… — Тураев подошел к раздаче. — Выберите место, что ли… — он брезгливо поморщился при виде пластиковых столов и стульев.

Надя привычно заняла столик у окна и посмотрела через него на улицу. Водитель Тураева, тот самый качок из "Бемоля", курил, флегматично рассматривая балконы пятиэтажки. Когда перед ней оказался дымящийся стаканчик, она поразилась состоянию дежавю, в котором сейчас оказалась. Вот только перед ней сидел не Кораблев, а "бетонный" король, у которого были серые "нечитаемые" глаза и запах, перебивавший даже аппетитное амбре местных булок. Наде безумно хотелось одну из них, но она лишь вздохнула и положила перед собой телефон, чтобы следить за временем и не опоздать на встречу с Заей и Денисом.

— Итак, наша встреча состоялась, — сказала она, делая вид, что ей она была совсем не нужна. — Не знаю, что сказать, кроме того, что я сожалею о произошедшем.

— Еще бы, ведь вашего жениха подозревают в убийстве моей жены.

— Да, это так, — не стала она юлить. — Вашей жены… Скажите, Максим, а какой она была?

Тураев полез в карман и достал футляр для очков. Внутри него оказался кусок бархатной ткани, которой он стал аккуратно протирать стекла.

— Вы с какой целью интересуетесь? — спросил Тураев.

— Вам неприятен мой вопрос или, быть может, вы считаете его неуместным? Тогда зачем искали встречи со мной? У вас похороны на носу, масса дел, а вы сидите и пьете ко… — Чарушина заметила, что никакого стакана перед Тураевым не было. — Зачем?

— Если я кажусь вам равнодушным и черствым человеком, не способным испытывать чувства к женщине, которая была моей, пусть и недолго, но женой, не стану вас переубеждать. Мне важно знать, кто и зачем убил ее. Лиза не заслуживала подобной участи. Ваши отношения с… — Тураев кашлянул, — с подозреваемым ведь тоже выходят за рамки простого знакомства.