Компот из сладкой лжи

— У нас в суде, — продолжил Половиков, обращаясь к остальным, — половина слушателей приходит только ради Наденьки Чарушиной. Чтобы поглазеть на нее. Получить, так сказать, эстетическое удовольствие. — Он придвинулся так близко, что почти касался ее коленом. — Говорите, Наденька, может, сейчас вам удастся произнести что-то по-настоящему живое и трепетное.

Щеки Чарушиной опалило. Она брезгливо посмотрела на то, как он возит зубочисткой между губ, не отрывая от ее груди плотоядно-насмешливого взгляда.

— Вы считаете меня безмозглой дурочкой, Роман Дмитриевич?

— Что вы, душенька, — Половиков улыбнулся. — Кажется, так вас старик Рур величает? Ду-шень-ка. Дурочкой я вас не считаю, не переживайте. Я вообще сейчас о другом думаю.

— По какому праву вы…

— А по какому праву вы считаете себя уполномоченной говорить что-то о женщине, которую в глаза не видели? — парировал он.

— Я видела! — воскликнула Надя. Бокал в ее руке задрожал.

Тураев откинулся на спинку стула и сжал челюсти.

— Да неужели? — не унимался Половиков. — О-очень интересно! Прям с каждой минутой все интереснее! Вы, душенька, заговариваетесь!

— Нет! Я знаю о Лизе достаточно, чтобы… — она сглотнула. — И узнаю еще больше. Все, чтобы сделать обоснованные выводы!

— Я так полагаю, весь этот ваш апломб направлен в сторону Ржевского, — с ехидцей произнес Половиков. — Ну-ну, он оценит ваше желание обелить его. Правда, толку от ваших ужимок и прыжков, как всегда, с гулькин нос. Опыта не хватает, Наденька. Жизненного опыта. — Он вздохнул. — Такие девушки, как вы, грезят себя кем-то вроде…

— Роман Дмитриевич, — тихий голос Тураева заставил Половикова замолчать. — Что-то вы сегодня краев не видите.

— Эх, Максим Викторович, сказал бы я вам…

— Так говорите!

— Пустое, — отмахнулся Половиков. — Вы правы, зарвался я что-то. Но вы тоже должны меня понять. В свое время я был очень увлечен Надеждой Николаевной. Она подарила мне надежду, а затем дала от ворот поворот, потому что искала более выгодную партию. И, как вы могли заметить, нашла ее в лице Ржевского. А я ведь к нему неплохо относился. И даже старался помогать по мере сил. Разве я мог подумать, что эта девочка так поступит с моими чувствами?

— Что-о? — Чарушина пошатнулась.

— Надя, — Тураев вскочил и быстро подошел к ней. — Не обращайте внимания! Роман Дмитриевич преувеличивает. Мне кажется, вам не стоит воспринимать на свой счет то, что он говорит…

— Да как ты смеешь?! — взвизгнула Чарушина. — Какую надежду я тебе давала? Это… Да я… Да ты… — Наденька подняла бокал, желая плеснуть им в лицо Половикова, но Тураев перехватил ее руку, и содержимое вылилось прямо на его рубашку и брюки. — Ненавижу!

Закатив глаза, Половиков покачал головой.

— Нет, вы видите, господа, с кем приходится работать. Никакой выдержки. Адвокат, называется.

Наденька издала сдавленный рык и топнула ногой. Потом, заметив, что натворила, прошептала:

— Простите меня, Максим Викторович! Теперь пятна останутся… — она перевела дыхание и дотронулась до лацкана его пиджака. — Надо холодной водой застирать.

— Да оставьте, это ерунда! Я переоденусь в офисе. Ничего страш…

— Нет-нет, это не займет много времени, — Чарушина потащила его к туалету.

Половиков что-то сказал им вслед, но Наденька уже не расслышала из-за шума в ушах. Скорее всего, и Тураев не обратил внимания на его слова. Он шел за Надей, будто боялся, что она передумает.

Хостес дернулась в их сторону, но Наденька остановила ее:

— Мы сами разберемся, спасибо!

Затащив Тураева в туалетную комнату, она тут же включила кран.

— А где Виктория? — огляделся Тураев.

— Надеюсь, вещи собирает, — пробормотала Надя и вцепилась в пуговицы его рубашки. Пожалуй, она бы с корнем вырвала их, если бы Тураев не зажал ее руки своими ладонями.

— Надя, да что с вами?

— Ничего! Только не переживайте, сейчас мы все исправим… — Ее трясло, во рту пересохло. Подняв лицо, она уставилась на мужчину немигающим взглядом. — Прошу вас…

— Хорошо… — судорожное дыхание Тураева обожгло ее кожу. — Я сделаю все, что вы скажете, Надя.

Он стащил пиджак и бросил его на край раковины. Не отводя глаз, развязал галстук и положил поверх пиджака.

— Что вы имели в виду, когда говорили, что Лиза… про стороны что-то… я не понял…

— Ну как же вы не поняли, Максим, — Наденька вытащила полы рубашки из-под его ремня и стала расстегивать нижние пуговицы. — Вы же видели! Вы все видели, все это время наблюдали за ней…

— Вы ошибаетесь… Мне она была совершенно безразлична. Я же говорил, что это Ржевский! Он…

Их пальцы встретились в районе его груди.

У Нади застучало в висках. Она просунула ладони под ткань, скользнула по его коже, а затем резко подняла их к его плечам, помогая Тураеву избавиться от одежды.

У него было жилистое крепкое тело, без единого намека на жир. Легкий запах геля для душа с древесным ароматом, небольшая родинка с левой стороны под ключицей, — Надя замечала и запоминала любую деталь с несвойственным для нее в этом смысле вниманием.

Тураев смотрел на нее, и нижние веки его подрагивали, выдавая едва сдерживаемое внутреннее напряжение.