Комплот детей

Найдётся ли в его руках по-настоящему львиная сила, чтобы расправиться с этой бандой? Будет ли впрыск в кровь адреналина пополам с отчаянием достаточный, чтобы, как в кино, раскидать их в разные стороны? Игорь не испытывал на этот счёт иллюзий.

Когда одна из дверей распахнулась под напором локтя, Игорь решил не рисковать. Он протиснулся в проём и оказался в какой-то тёмной комнате, аккуратно сгрузил Ленку на покрытый инеем ковёр, захлопнул дверь. Под напором мускулистых рук старинный комод, одна из редких несуразиц, которые можно встретить только в старых домах, елозя короткими ножками, подполз к двери, чтобы задержать вражеское наступление. Дыхание жены изменилось. Кажется, она начала приходить в себя.

— У меня есть пистолет, и я пристрелю каждого, кто сюда сунется! — зачем-то заорал Игорь. Пистолета, конечно же, у него не было.

— Мужик, ты лучше выходи оттуда по-доброму, — ответили из-за двери. — Сейчас наши подтянутся, и разберём твои баррикады, даже пикнуть не успеешь.

Игорю очень не хотелось говорить что-то вроде: «Живым вы меня не возьмёте». Ленка могла проснуться в любой момент и сказать: «У тебя, как всегда, на уме одни банальности. Ты что же, Гошик, герой боевика?» И, может быть, услышать Ленкин голос (даже противную его вариацию) было бы очень неплохо, но Игорь не хотел знать, что она скажет, когда поймёт, что всё ещё на сносях. Когда вокруг столько внешних врагов, революция в собственных границах представляется самым что ни на есть негативным вариантом развития событий.

Как раз, когда Игорь начал поиски ответа на вопрос «что дальше?» в собственном кроссворде, раздался стук в окно, тихий, но навязчивый. Мир там, снаружи, слипся в единую белую массу, как пластилиновый человечек, к которому поднесли зажигалку. Человечек там тоже был, и Игорь не мог узнать его ровно до того момента, пока не распахнул окно.

Сперва ему показалось, что он впустил целую стаю летучих мышей. Но потом оказалось, что это всего лишь окрестный граф Дракула, рукава пальто которого путались с концами длинного полосатого шарфа. Он с трогательной неуклюжестью вскарабкался на подоконник и спустил ноги в квартиру. Шляпа съехала на бок, из-под неё торчали давно не мытые тёмные космы. Пластырь на подбородке отклеился с одной стороны так, что Игорь мог созерцать произведение искусства, нарисованное собственными же костяшками пальцев.

— У меня тут пистолет, — предупредил Игорь.

— Нет-нет, — забормотал гость, потешно топорща усы. — Я всего лишь хочу дать тебе возможность сбежать. Слышал, что ты не дал там, наверху, провести операцию, всячески осуждаю… но ничего уже не исправить.

С этими словами он снял очки и, наконец, посмотрел в лицо Игорю, который уже готовил на всякий случай кулак.

— Как бы то ни было, вы вдвоём можете идти. Если уж всё так складывается… Я, откровенно говоря, всё меньше верю в действенность мер, которые мы здесь предпринимаем. Мы как варвары, пытающиеся забросать лесной пожар песочком. Когда-нибудь я, возможно, оставлю всё и пойду в пещеру к этим детям. Скажу: я убил многих ваших… чужими руками, конечно, но всё равно — эти смерти на моей совести. Так что смотрите, грудь моя открыта, можете всадить туда копьё. Но сначала расскажите мне, в чём соль? Если же они не захотят меня убивать и будут молчать, как каменные истуканы, я останусь с ними жить, пока тайна не раскроется. Буду их защищать, насколько хватит моей мышиной храбрости.

Он рассеянно посмотрел на Лену, нацепил очки и принялся расхаживать по комнате, словно адвокат, ожидающий вердикта судьи.

— Они… поймут… — прохрипел Игорь, так и не придумав, что делать с кулаком. Он чувствовал себя туземцем из Океании, путы которого перерезал сам капитан корабля.

— Их мозговой центр стоит перед вами, — истерзанными борьбой с подоконником пальцами профессор подкрутил усы. — Сейчас я опять вылезу через окно и пойду туда, к ним, к этим страждущим, потяну немного времени, чтобы дать вам уйти подальше. А если кто-то из этих истуканов с острова Пасхи подумает про окна, так скажу, что здесь решётки… идёт?

— Если это ловушка, то я найду способ хотя бы поставить тебе ещё один синяк.

— Быть излишне подозрительным, братец, не есть полезно для здоровья, — сказал граф Дракула. — Я ведь уже сказал. Я, в отличие от многих, имею особенностью думать. Размышлять. И поверьте, я ночами размышлял над тем, что же я делаю не так. А теперь вам пора.

Но Игорь не хотел уходить, не выяснив всё до конца.

— И скольких же человек ты убил со своей бандой?

Всю спесь с него как будто сдуло ветром. Граф-профессор скуксился, согнулся, будто удочка, на приманку которой клюнула крупная рыба. Отступил в сторону от окна, стянул с головы шляпу, держа её перед собой как щит.