Комплекс хорошей девочки

– Малыш, ты меня напугал. Я старалась никого не разбудить.

– Даже не собиралась попрощаться? – Лично мне плевать. Но сбегать от Эвана… Он этого не заслуживает.

– Почему бы не съесть блинчиков? – Она бросает свою сумку у двери и подходит к стойке, у которой я стою, со своей типичной обманчивой улыбкой. – Мы можем вместе позавтракать.

Ладно. Кажется, у нас тут намечается-таки старая добрая «последняя песня». Я могу подыграть, если это будет означать, что она в конце концов свалит.

Вскоре просыпаются Мак и Эван, входя на кухню как раз в тот момент, когда Шелли подает завтрак. Я запихиваю блинчик в рот и медленно жую, затем отклоняюсь на стуле, ожидая, когда начнет извергаться ее чушь. Однако Шелли старательно избегает моего выжидающего взгляда, развлекая Маккензи какой-то глупой историей из нашего с Эваном детства. Мы почти заканчиваем завтрак, когда становится понятно, что Шелли не собирается ничего говорить без легкого толчка.

– Так куда ты отправишься на этот раз? – спрашиваю я с совершенно каменным лицом, прерывая очередную байку о том, как мы с Эваном росли, которая, по моему убеждению, полностью вымышлена, чтобы выставить Шелли не такой уж плохой матерью.

Шелли резко останавливается и едва скрывает раздраженный взгляд. Она вытирает рот и допивает остатки апельсинового сока.

– Было так приятно увидеть вас, мальчики, – говорит она Эвану грустным голосом. – Я правда хотела бы остаться подольше, но, боюсь, сегодня мне придется уехать.

Губы Эвана кривятся в разочарованной гримасе.

– Почему?

– Ну, дело в том, что здесь для меня нет работы. Я знаю одного парня. Встретила его в Батон-Руж. У него есть кое-какая работенка. Он практически умолял меня вернуться и взять на себя управление магазином. – Шелли выпячивает нижнюю губу в притворном сожалении. – Ты же знаешь, я не хочу бросать вас, но мне нужны деньги. Хочу заработать немного, чтобы помочь вам отремонтировать дом.

Шелли продолжает болтать. Пускает пыль в глаза. Убеждает себя, мол, существует какой-то благородный мотив для ее вечных уходов и невыполненных обещаний. Она та еще лгунья: вчера я видел по крайней мере пять объявлений о вакансиях по всему Авалон-Бэй. И я почти уверен, что парень, о ком она сейчас упомянула, – ее бывший, которого она, вероятно, уломала на второй шанс. А может, прошло достаточно времени, и Шелли сумеет заново его заарканить. Не имеет значения. Не это оправдание, так другое. Она бы кинула нас и за сэндвич с колбасой, главное – сбежать подальше.

– Как только я обоснуюсь там, вы сможете меня навестить, – щебечет Шелли пятнадцать минут спустя, когда обнимает Эвана на прощание. – У меня, скорее всего, будет новый номер. Старый отключили. Позвоню, как только заполучу его.

Не позвонит.

Не будет никаких звонков или сообщений. Никаких семейных выходных. Все это уже рутина – дерьмовые прощания и неискренние слова. Меня это больше не трогает, но пусть катится к черту за то, что заставляет Эвана снова через это проходить.

– Да, не забудь дать нам новый номер, как только получишь его, – кивает Эван со всей серьезностью. – Чтобы можно было связаться с тобой.

Зачем? – почти вырывается у меня, но я заставляю себя заткнуться. Если Эвану хочется жить в иллюзорном мире, где мать любит его, кто я такой, чтобы судить?

– Пока, малыш. – Шелли притягивает меня для объятия, несмотря на мои откровенные протесты. Она даже умудряется поцеловать меня в щеку. Срочно, кто-нибудь дайте ей награду «Мать года». – Скоро увидимся, я обещаю.

И затем, так же быстро, как и появилась, Шелли исчезает. Причинив минимум ущерба, слава богу.

Или мне так кажется.

Только через неделю, однажды вечером после работы, я узнаю истинный масштаб ущерба из-за визита нашей матери. Приближается день рождения Мак – оказывается, он накануне моего – и, хотя она сказала ничего ей не дарить, я полон решимости купить ей что-нибудь потрясающее. Мак дает мне так мало шансов побаловать ее, что я принял окончательное решение игнорировать ее и вместо этого делать все, что, черт возьми, захочу.

В спальне, из-под расшатанной половицы под комодом, я достаю старую жестянку из-под ирисок, в которой хранил деньги и контрабанду с одиннадцати лет. Я открываю крышку, ожидая найти спрятанные там деньги, всю наличность, которую получил на подработках, которую прятал от грязных лап банка и налоговой инспекции.

Двенадцать штук, скрепленные двумя резинками. Фонд под названием «Если ничего не выйдет».

Но денег там нет.

Каждый чертов цент.

Исчез.

Глава тридцать шестая

МАККЕНЗИ

Сидя в гостиной, я слышу шум, доносящийся из спальни Купера. Резкий щелчок по стене, и что-то с грохотом падает на деревянный пол. Внезапно Купер выскакивает из комнаты и несется по коридору.

Дейзи истошно лает – она всегда так делает, когда ее пора кормить, – и начинает гоняться за Купером, пока тот меряет шагами гостиную.

– Эй, ты в порядке? – Я вскакиваю с дивана.

– Да, – рычит он сквозь стиснутые зубы и даже не останавливается, чтобы взглянуть на меня.

– Что не так?