Читаем Компьютерная лингвистика для всех - Мифы, Алгоритмы, Язык полностью

Рекурсия проявляется на уровне рекурсивных снов. Усиливается повторяющимися отражениями в зеркалах и повторами некоторых образов. Начало и конец фильма замыкаются кадрами одинокого дерева, рядом с которым — сын Александра. В конце фильма он, молчавший из-за операции на горле, повторяет извечный вопрос: "В начале было слово, почему так?" Некоторые воспринимают фильм не как описание рекурсивного сна, а как реальную будущность. Возможна и такая трактовка. Сам автор допускал многозначность в толковании своих картин. Но все же вариант с рекурсивным сном представляется более естественным. Почтальон впадает в короткий странный обморок, с женой Александра случается истерический припадок, заканчивающийся коротким сном, Александр в начале фильма внезапно теряет сознание. По аналогии можно предположить, что это тоже заканчивается сном. Вариант сна объясняет также, почему на удаленном (это специально подчеркивалось) от города участке неожиданно появляется санитарная машина. Можно предположить, что ее вызвали вечером, когда Александру стало плохо. Кроме того, при описании фантастических событий автор использует те же темные цвета и те же приемы, которые он обычно применяет в описаниях снов. Начало основного сна писателя не обозначено. Он начался или сразу после того, как Александр потерял сознание, или после рассказа Отто. Последнеее даже более логично — к этому моменту уже обозначены все ассоциативные ключи, которые в болезненном сознании писателя могли легко запустить механизм рекурсивного сна. Как мы уже говорили, это всегда страшно, а у зрителя вызывает, по крайней мере, чувство какой-то тайны. В целом Тарковский в своих фильмах постоянно стремился уничтожить зыбкую грань между сном и реальностью, показать сон как искаженное отражение реальности, а реальность как продолжение сна. Он видел вещие сны, снимал пророческие фильмы и даже предсказал свою трагическую судьбу. Он любил музыку Баха (опять рекурсия), стихи своего отца, поэта Арсения Тарковского, а перед смертью нарисовал странную картину: могила с крестом, большое дерево, в корнях его на темном фоне заметен смотрящий глаз. В детстве там, где он жил, было дерево, корни которого причудливо переплетались и выходили изпод земли. Он любил там прятаться (93). Тарковскому как никому другому удалось проникнуть в загадочный мир сновидений и запечатлеть вторую реальность. Знаменитый шведский кинорежиссер Ингмар Бергман признал первенство Тарковского в этой сфере. "Фильм, если это не документ, — сон, греза. Поэтому Тарковский — самый великий из всех… Всю свою жизнь я стучался в дверь, ведущую в то пространство, где он движется с такой самоочевидной естественностью" (94). Тарковский показывал модель мира, в которой были не просто зеркала или сновидения в зеркалах, но рекурсивное динамическое его от отражение. Поэтому все меняется и все повторяется в его мире, поэтому человек — трагическое существо — обречен вечно гнаться за своими неуловимыми отражениями, видя только тени других отражений. Бергман тоже пытался попасть в страну снов. Он ставил пьесу Стриндберга "Игра снов", он тоже видел загадочные тени и их отражения. Но в отличие от Тарковского он слабо применял рекурсию, поэтому и "проиграл соревнование". Тарковский на уровне ассоциативного мышления все время мучительно разгадывал загадку бытия от

— ------------=

(93) О Тарковском // Сост., авт. предисл. М. А. Тарковская. — М.: Прогресс, 1989.- 400 с.

(94) Бергман И. Laterna Magica // Иностр. лит, — 1989. — Э 9. — С. 211

— ------------=

истоков рефлектирующего сознания до индивидуальной смерти человека и тупиков общественного развития. Отсюда повторяющиеся символы воды и огня первичных стихий, давших начало жизни, отсюда рекурсивные сны — разгадка феномена человека в нем самом, отсюда бесконечные отражения в воде, зеркалах, судьбе, словах, космосе, в чем угодно — лишь бы отражаться, лишь бы не остановить этот колдовской поток. Только в этой игре жизнь, только это и надо запечатлеть. По крайней мере, ему, возможно, удалось разбудить многих спящих, но видящих вещие сны.

КОМПЬЮТЕРНЫЕ СНЫ

Перейти на страницу:

Похожие книги

Агония и возрождение романтизма
Агония и возрождение романтизма

Романтизм в русской литературе, вопреки тезисам школьной программы, – явление, которое вовсе не исчерпывается художественными опытами начала XIX века. Михаил Вайскопф – израильский славист и автор исследования «Влюбленный демиург», послужившего итоговым стимулом для этой книги, – видит в романтике непреходящую основу русской культуры, ее гибельный и вместе с тем живительный метафизический опыт. Его новая книга охватывает столетний период с конца романтического золотого века в 1840-х до 1940-х годов, когда катастрофы XX века оборвали жизни и литературные судьбы последних русских романтиков в широком диапазоне от Булгакова до Мандельштама. Первая часть работы сфокусирована на анализе литературной ситуации первой половины XIX столетия, вторая посвящена творчеству Афанасия Фета, третья изучает различные модификации романтизма в предсоветские и советские годы, а четвертая предлагает по-новому посмотреть на довоенное творчество Владимира Набокова. Приложением к книге служит «Пропащая грамота» – семь небольших рассказов и стилизаций, написанных автором.

Михаил Яковлевич Вайскопф

Языкознание, иностранные языки