Компьютерная лингвистика для всех - Мифы, Алгоритмы, Язык

"Первому сновидцу было послано ночью видение дворца, и он его построил; второму, который не знал о сне первого,- поэма о дворце. Если эта схема верна, то в какую-то ночь, от которой нас отделяют века, некоему читателю "Кубла Хана" привидится во сне статуя или музыка. Человек этот не будет знать о снах двух некогда живших людей, и, быть может, этому ряду снов не будет конца, а ключ к ним окажется в последнем из них". Ньютон и Шопенгауэр верили в абсолютное время. Шопенгауэр считал, что равномерность течения времени в наших головах как ничто другое указывает на то, что мы все - сон единого существа. Эта идея провозглашается в древних восточных религиях. Борхес рекурсивно развивает ту же мысль: и жизнь, и сон, и персонажи жизни-сна - все только чей-то загадоч- ный сон в еще более загадочном сне. В этих рекурсивных играх есть определенный реальный смысл - мир рекусивен независимо от того, чем его объявить: сном, жизнью, сном сна или лабиринтом снов. В литературе нового времени все чаще и чаще появляется мотив странных, страшных снов. В них выделяется несколько уровней сна. Проснувшись, человек вдруг с ужасом замечает, что сон продожается. Разум генерирует новые кошмарные образы. Человек опять в страхе просыпается, возможно, снова во сне. Теряется восприятие реальности мира, тревога усиливается, возможен даже трагический исход. Такие сны встречаются крайне редко и свидетельствуют о серьезных нарушениях психики. Эта тема уже исследовалась ранее (84), но к ней полезно вернуться еще раз - с новыми данными. Уровней вложенности подобных снов в реальной жизни обычно не более двух - но и это уже вызывает страх. Писатели описывают рекурсивные сны глубины вложенности 3 и более. Они всегда ассоциируются с трагическими событиями. Анна Каренина накануне трагического финала увидела такой сон. Художник Рябинин из рассказа В. М. Гаршина "Художники", заболев тяжелым нервным расстройством, не может выкарабкаться из круговерти кошмарных снов. В довершение ко всему, во

=====================================================

(83) Борхес Х. Л. Сон Колриджа// Проза разных лет.- С. 205. / 84 Анисимов А. В. Информатика. Творчеств. Рекурсия.- С. 193 - 200.

=====================================================

сне он видит самого себя, занесшего над собой, корчащимся на земле, тяжелый молот. Классическое описание рекурсивного сна глубины три привел Н. В. Гоголь в повести "Портрет". Художник Чартков купил загадочный портрет старика. Больше всего художника удивили глаза. Они казались живыми, грозная сила ощущалась во взгляде старика. Во сне Чартков видит, как страшный старик выходит из рамы и пересчитывает золотые монеты. Бедный художник, всегда нуждавшийся в деньгах, сделав отчаянное усилие, дотягивается до закатившейся монеты и просыпается. Немного придя в себя и успокоившись, он вдруг с ужасом замечает, что старик протягивает к нему руки, пытаясь схватить его. С криком отчаяния Чартков опять просыпается. Наконец, в третий раз художник наблюдает, как старик старается сбросить простыню, которой накрыт портрет. В полубезумном состоянии художник опять просыпается. Комиссара Рубашова, героя романа А. Кестлера "Слепящая тьма", со времени первого ареста преследует кошмарный сон. Здесь автор натуралистически передает ощущения переживающих сны во сне.

"А за час до этого, когда два работника Народного Комиссариата внутренних дел стучались к Рубашову, чтобы арестовать его, ему снилось, что его арестовывают. Стук стал громче, и Рубашов напрягся, стараясь прогнать привычный сон. Он умел выдираться из ночных кошмаров, потому что сон о его первом аресте возвращался к нему с неизменным постоянством и раскручивался с неумолимостью часовой пружины. Иногда яростным усилием воли он останавливал ход часов, но сейчас из этого ничего не вышло: в последние недели он очень устал, и теперь его тело покрывала испарина, сон душил его... Часы остановились; стук стал громче; двое людей, пришедших за Рубашовым, попеременно барабанили кулаками в дверь и дыханием согревали окоченевшие пальцы. Но Рубашов не мог пересилить сон, хотя знал, что начинается самое страшное; они уже стояли вплотную к кровати, а он все пытался надеть халат... Бредовая беспомощность нескончаемо длилась - Рубашов стонал, метался в кровати, на висках у него выступил холодный пот, а стук в дверь слышался ему, словно приглушенная барабанная дробь; его рука дергалась под подушкой, лихорадочно нашаривая рукав халата,- и наконец сокрушительный удар по голове избавил его от мучительного кошмара. С привычным ощущением, испытанным и пережитым сотни раз за последние годы,- ощущением удара по уху пистолетом, после чего он и стал глуховатым - Рубашов обычно открывал глаза. Однако дрожь унималась не сразу, и рука продолжала дергаться под подушкой, пытаясь найти рукав халата, потому что, прежде чем окончательно проснуться, он должен был пройти последнее испытание: уверенность, что он пробудидся во сне, а наяву снова окажется в камере, на сыром и холодном каменном полу..." (85).