Комната убийств

Несколько посетителей прохаживались и, останавливаясь у статуй, вполголоса разговаривали, однако Талли их не замечала и не слышала. Переплет восточного окна, приданое Катарины Арагонской, две ниши со стоящими на коленях принцем Артуром и принцессой Катариной, двое святых над ними — в первый визит она была этим потрясена, но теперь глядела на них и ничего не видела. Почему же ее чувства пришли в такой беспорядок? В конце концов, она видела тело доктора Невила. Его почерневший, искаженный облик будет сниться ей до конца дней. А теперь эта вторая смерть, умножившая кошмар; даже если бы она сама подняла крышку чемодана, ее воображение не могло бы обрести большую четкость. Однако ни в одном из этих случаев на нее не ложилась ответственность. Талли рассказала полиции все, что знала. Больше ничего не требовалось. Теперь она оказалась непосредственно вовлеченной в убийство, как если бы его скверна попала и в ее вены. Она стояла перед личным выбором; ничто не могло облегчить лежащий на ней груз ответственности. Талли понимала, что должна действовать. От Виктория-стрит до Скотленд-Ярда всего полмили — но ей требовалось осознать последствия своих поступков. Лорд Мартлшем станет главным подозреваемым. Не может не стать. Ее свидетельство приведет именно к этому. На нее не давило его членство в палате лордов — об этом она почти не думала. Она не была той женщиной, для которой важен статус. Проблема была в другом: Талли не могла поверить, что человек, склонившийся над ней с такой искренней заботой, был убийцей. Но если следствию не удастся найти ему альтернативу, он предстанет перед судом и даже может быть приговорен. Это будет не первый случай, когда приговор ляжет на невиновного. А если предположить, что дело так и не раскроют, не останется ли на нем на всю жизнь метка убийцы? Ей мешали и еще менее рациональные основания, заставлявшие верить в непричастность Мартлшема. Где-то в глубине ее сознания затаился некий факт, который можно было извлечь лишь напряженным размышлением или тихой медитацией, — факт, который следовало вспомнить и рассказать.

Талли обнаружила, что вернулась к уловке времен своей юности. Сталкиваясь с проблемой, она вкладывала внутренний монолог в молчащие уста какого-то голоса, который иногда представлялся ей ее совестью, но чаще — скептическим здравым смыслом, ничем не обремененным вторым «я».

«… Ты знаешь, что должна делать. Что будет после — тебя не касается.

— И я так чувствую.

— Дальше. Если ты хочешь ощутить ответственность, возьми ее на себя. Ты видела, что произошло с доктором Невилом. Если лорд Мартлшем виновен, хочешь ли ты, чтобы он остался на свободе? Если он невиновен, то почему не объявился? Но если он невиновен, у него может быть информация, которая выведет на убийцу. Время уходит. Почему ты медлишь?

— Мне нужно сесть и подумать.

— Подумать о чем? И долго ли? Если коммандер Дэлглиш спросит тебя, где ты была, покинув палату лордов, что ты ему ответишь? Что сидела в церкви и молилась о знаке свыше?

— Я не молюсь. Я знаю, что должна делать.

— Тогда иди и делай. Это уже второе убийство. Сколько еще убийств должно произойти, чтобы ты собралась с духом и рассказала о том, что тебе известно?»

Талли поднялась на ноги и, ступая теперь тверже, толкнула тяжелую дверь церкви Святой Маргариты и пошла к Виктория-стрит, в Нью-Скотленд-Ярд. В прошлое посещение ее туда привозил сержант Бентон-Смит; тогда она ехала с надеждой. Однако позже Талли не отпускало чувство собственной неудачи. Она отвергла все фотографии. Ни одна фотография, ни один коллаж из ловко подобранных черт не напомнил ей мужчину, которого они искали. Теперь она несла коммандеру Дэлглишу хорошие новости. Тогда почему же у нее так тяжело на сердце?

Талли подошла к столу дежурного офицера. Она тщательно продумала свои слова.

— Будьте добры, могу ли я увидеть коммандера Дэлглиша? Я миссис Таллула Клаттон из музея Дюпейна. Это связано с произошедшими убийствами. Я располагаю важной информацией.

Дежурный офицер не удивился. Повторив ее имя, он потянулся к телефону.

— У меня здесь миссис Таллула Клаттон; она хочет встретиться с коммандером Дэлглишем по поводу убийств у Дюпейна. Говорит, что это важно.