Комната страха

– Нет. – Усы Бертрана недовольно пошевелились. – Мог бы и заглянуть, для разнообразия. Но вы, современная молодежь, разве позволите каким-то старым традициям помешать вашим важным планам, – усы оскорблено подвисли, обиженные за старые традиции, – пусть даже им и триста лет, а ваши планы забудутся уже назавтра.

– Ну, это вы погорячились. Макс не из тех, чьи планы меняют свой статус уже назавтра. – Ева шутливо подняла перчатку в защиту своего руководителя. – Я не встречала еще человека, настолько далекого от легкомысленности «современной молодежи».

– Ах, мадемуазель Ив, с тех пор как случилась та страшная трагедия, никто так сильно не изменился, как он. Конечно, в отличие от своего брата, он не был душой любой компании, но и таким угрюмым и… неживым я его тоже никогда не видел. А ведь я его помню совсем еще малышом.

– Скажите, Бертран, – Ева помедлила, пытаясь представить себе Макса «малышом» и одновременно соображая, насколько этичными будут дальнейшие расспросы о личной жизни постороннего человека, – они с братом… насколько близки они были?

– Никогда не видел двух настолько разных людей и настолько связанных друг с другом. Дело не только в кровных узах или чем-то еще… Возможно, сказалось то, что они были близнецами. Они были одним целым. В детстве они даже разговаривали на своем собственном языке и потом еще иногда им пользовались. Но, собственно, и разговаривать-то им не было необходимости – один всегда точно знал, о чем думает другой. Они читали мысли друг друга. Помню, был один случай – один из них упал с лошади, и, пока он был без сознания, второй не реагировал ни на звуки, ни на прикосновения. С открытыми глазами он сидел около своего брата, как будто сопровождая его там, где тот пребывал. – Бертран в задумчивости замедлил шаг. – Но это были два совершенно разных человека, по характеру, темпераменту, интересам…

Вечер, казалось, нескромно прислушивался к их разговору. Вернее к рассказу Бертрана, которому с жадностью внимала Ева. Яркий вечер, еще помнивший цвета и блеск недавнего салюта, постепенно выцветал в ночь. Все звуки, стесняясь тишины, сами собой приглушались, прежде чем коснуться слуха. Лето определенно и безвозвратно подходило к концу.

– А как его все же звали?

– Макс.

– ?

– Причуда их отца. Одного Максим, другого Максимилиан. Встретились они с мадам в Австрии, поженились во Франции, – пояснил озадаченной Еве Бертран.

– В высшей степени странная причуда. – Ева неожиданно для себя слегка рассердилась. – Заботливый отец.

– Ну… да. Он всегда таким был. – Бертран давно махнул на этот признанный факт рукой, судя по тому, как мало прореагировали на это утверждение его усы.

– А в чем они различались?

– Один был слишком нетерпеливым. Другой всегда был главным. Решение они принимали, если можно так сказать, коллегиально, чаще всего переговорив между собой… ммм… как бы мысленно, но высказывал мнение всегда тот, что был самым рассудительным.

– Поскольку оба были Максами – по очереди.

– Мадемуазель Ив, не будьте столь категоричны. Поверьте мне, старику, жизнь порой оказывается намного изобретательней, а факты более многозначными, чем мы можем предположить, – Бертран шагал, вперив невидящий взгляд вверх по улице, пролегавшей между каменных средневековых строений.

– Как сказать. – Ева старалась по возможности скрыть свою непреклонность и осторожно предположила: – Макс тяжело пережил трагедию?

– Да. Но это счастье, что свидетелем гибели родителей стал именно он. Кто знает, как бы воспринял все это его брат, даже не представляю. Скорее всего, вместо трех могил на их семейном кладбище были бы все четыре, – тяжело вздохнул Бертран, его усы, в знак серьезности момента, понуро сникли.

– Три? Разве водителя хоронили вместе с семьей, ведь погибли два человека – мать и отец мальчиков?

– Водителя? О нет! – Бертран как будто выпал из общего русла разговора. – Погибли родители и еще не рожденное дитя. Мадам должна была вот-вот разрешиться от бремени. Это была девочка. Из мальчиков только один был в машине. Отец успел вынести его из горящей машины и вернулся за мадам. Правда, была долгая борьба за рассудок мальчика. Сколько свечей в нашей церкви было поставлено за него! Бедный молодой господин.

– Какая печальная история! – Ева, вздрогнув от «молодого господина», слишком живо напомнившего Старую Сеньору, все еще надеялась разобраться. – Но как они связаны с владельцем дома?