Комната страха

– Не знаю, – сердито сказал Гуров. – Могу только одно сказать совершенно точно – нам с тобой ресторан не светит. Разве что грузчиками туда наймемся. Ты голову философскими вопросами не забивай, а лучше присмотри поблизости машину попроще. Вдруг опять колеса понадобятся – так хорошо бы заранее договориться. Только не попадись на глаза нашей даме. Тебя, хромоногого, за версту видно.

– Обижаешь, начальник, – покачал головой Крячко. – Это ты мог бы стажеру сказать, а не заслуженному полковнику! Тем более что еще неизвестно, кто из нас теперь хромее. И вообще, лучше подумай, что дальше делать. По-моему, мы капитально садимся в галошу.

Высказав столь ободряющее заключение, Крячко наискосок пересек улицу и отправился высматривать подходящую машину. Гуров неодобрительно посмотрел ему вслед – Крячко и в самом деле уже почти не хромал.

«Еще десять тысяч ведер, и золотой ключик у нас в кармане, – упрямо подумал Гуров. – Госпожа Вагнер не воздухом дышать сюда приехала. Нос по ветру держать надо и не расслабляться!»

Он встал возле газетного киоска, который уже закрылся, и стал смотреть, что происходит в сквере. Маргарита Альбертовна по-прежнему сидела в той же позе, похожая на восковую куклу. Всем своим видом она как бы опровергала утверждение Гурова о том, что она не воздухом дышать приехала. Любой, увидев ее сейчас, ничего иного бы на ее счет и не подумал.

Капитан Самохин сидел через две лавочки от госпожи Вагнер, спиной к ней и сосредоточенно ел мороженое. На лице у него было написано отвращение – мороженого он не любил, но есть ему хотелось ужасно. Мороженое было компромиссом и отвлекающим маневром одновременно. Тени под деревьями становились все гуще, и плывущий над асфальтом зной начинал потихоньку рассеиваться.

Гуров поискал глазами, где может быть здесь ресторан, и предположил, что тот находится в стильном одноэтажном здании за сквером, расположенном метрах в тридцати от девятиэтажки. Около него уже выстроились в ряд три-четыре иномарки, но особого оживления пока не наблюдалось.

«Хорошо бы уяснить для себя картину здешнего криминального мира, – подумал Гуров. – Проконсультироваться с кем-нибудь из местных коллег, с дельным человеком, непредвзятым. Или посидеть часок в этой самой забегаловке, присмотреться, послушать разговоры… Жаль, времени на это нет, приходится действовать с листа. Но неужели Маргарита Альбертовна так и будет здесь сидеть, как памятник? Не может быть. Решиться на такой активный шаг, нарушить подписку о невыезде и ничего не предпринимать? Это абсурд. Она должна что-то делать!»

И тут же, будто услышав тайные мысли Гурова, Маргарита Альбертовна начала действовать. Она словно проснулась, стряхнула с себя оцепенение и, наверстывая упущенное, начала чрезмерно суетиться, рыться в своей сумке, поправлять туго стянутые волосы и вообще производить массу лишних, ненужных движений, что, конечно же, выдавало ее огромное волнение. Кончила она тем, что достала из сумки мобильный телефон, закусив губу, набрала какой-то номер и начала говорить.

Гуров увидел, что Самохин в этот момент встал, небрежно швырнул обертку от мороженого в урну и, шаркая подошвами, лениво поплелся к выходу из сквера. Он прошел совсем близко от Маргариты Альбертовны, но даже не посмотрел на нее. Однако, зайдя ей за спину, Самохин чуть-чуть задержался и сделал вид, будто смотрит на часы. Маргарита Альбертовна ничего не замечала. Самохин постоял еще несколько секунд и зашагал дальше. Вскоре он повернул направо, перешел улицу и, ускоряя шаг, пошел туда, где оставил Гурова и Крячко.

Гуров окликнул его из-за киоска. Самохин был серьезен и будто даже испуган.

– Лев Иванович, труба! – торопливо сообщил он. – Она назначила с кем-то встречу. Слава богу, она, как эхо, повторяла все, что ей говорили. Но все равно труба! Ее будут ждать в одиннадцать часов на тридцатом километре шоссе к западу от города!

– Ну и что ты так расстроился? – спросил Гуров. – Радоваться надо, чудак! Хуже было бы, если бы ты ничего этого не слышал.

– Но ведь это шоссе! Голое место. Ближе ста метров не подойдешь. Плюс темнота. Нас видно, нам – ни черта! Я же говорю, труба!

– Это как посмотреть, – заметил Гуров. – На шоссе, капитан, все как на ладони. И хоть бы та же, понимаешь, и темнота. Темнота тоже имеет свои плюсы. Согласись, что при свете дня все обстояло бы куда хуже. Да и время у нас есть. Что-нибудь придумаем. А сейчас давай топай за нашей дамочкой и ни на шаг ее не отпускай. Головой отвечаешь!

– Пожевать бы, товарищ полковник! – жалобно сказал Самохин.

– Ты уже одно мороженое съел, я видел, – ответил Гуров. – Можешь еще одно купить по дороге. А делом, учти, заниматься лучше на голодный желудок. И поторопись – объект снимается.

Действительно, Маргарита Альбертовна уже взяла себя в руки. В ее действиях появилась осмысленность и целеустремленность. Она покинула свою скамейку и с дорожной сумкой в руках отправилась куда-то. Шла она уверенно и по сторонам не смотрела, что, безусловно, было на руку Самохину.

– Ну, я пошел, – разочарованно сказал он.