Комната с призраками

Во время своего путешествия, которое оказалось последним, он вынашивал идею новой книги. Скандинавия, которую сорок лет назад англичане знали плохо, показалась ему занимательным местом. Должно быть, его вдохновили какие-нибудь старые книги по шведской истории либо мемуары, и он решил написать книгу с описанием путешествия по Швеции, включив в нее эпизоды из истории знатных шведских родов. Вследствие этого он запасся рекомендательными письмами к нескольким личностям с положением в Швеции и поехал туда в начале лета 1863 года.

О его странствиях по северу Швеции и о пребывании в Стокгольме нет надобности рассказывать. Хочу лишь упомянуть, что некий savant[22] местный житель навел его на след любопытного семейного архива, принадлежащего владельцам старинного поместья в Вестерготланде, и добился для него разрешения его изучить.

Имение, или herrgard[23], о котором идет речь, называлось Rabäck (произносится что-то вроде Рёбек), хотя это не настоящее его название. На самом деле в Швеции это одно из красивейших зданий подобной архитектуры, у Дальберга в «Suecia antiqua et hodierna»[24] есть его изображение на гравюре 1694 года, сейчас оно почти такое же, как и тогда. Оно было построено после 1600 года и очень походит на английские имения того же периода, я имею в виду строительный материал (красный кирпич с каменной облицовкой) и стиль. Возвел его отпрыск знатного рода де ла Гарди, потомки этого рода и поныне владеют им. Де ла Гарди – имя, которым я впредь стану их называть, когда это будет необходимо.

Они приняли мистера Уорэксолла с необыкновенной сердечностью и любезностью и уговаривали его поселиться у них на время его занятий. Но он, предпочитая оставаться независимым и сомневаясь в своем знании шведского языка, устроился в деревенской гостинице, которая оказалась вполне пригодной для жилья, во всяком случае летом. Такое разрешение вопроса повлекло за собой ежедневную прогулку к имению и обратно протяженностью в милю.

Сам дом стоял в парке и был укрыт – вернее, тесним – большим старым лесом. Поблизости раскинулся сад за стеной, а дальше начиналась густая рощица, окаймляющая озерко, каких в этой стране полным-полно.

За стеной участка приходилось взбираться на крутой холм – каменный выступ, чуть припорошенный землей, – на вершине которого стояла церковь в окружении высоких темных деревьев. Любопытное здание для глаза англичанина – низкие неф и приделы, внутри много скамей и галерей. А в западной галерее стоял красивый старый орган веселенькой окраски с серебряными трубами. Плоский потолок художник семнадцатого века украсил странным и кошмарным «Последним судом» – огненные языки пламени, рушащиеся города, пылающие корабли, стенающие души и смуглые веселящиеся демоны. С потолка свисали красивые медные паникадила; кафедра, расписанная херувимами и святыми, походила на кукольный домик; к кафедре крепился столик, на котором стояло трое песочных часов. Таких церквушек в Швеции видимо-невидимо, но эта служила безупречным дополнением к основному зданию. На восточном конце северного придела создатель имения возвел фамильный склеп. Он представлял собой огромное восьмигранное здание с овальными окошками и куполообразной крышей, верхушка которой напоминала тыкву со шпилем – обожаемая форма шведских архитекторов. Крыша была сплошь из меди и выкрашена в черный цвет, в то время как стены, как и подобает в церквях, сияли белизной. В склеп прохода из церкви не было. Дверь и ступеньки вели в него с северной стороны.

Тропинка, тянущаяся мимо церковного двора, шла к деревне, и через три-четыре минуты вы оказывались у входа в гостиницу.

В первый день своего пребывания в Рёбеке мистер Уорэксолл побывал в церкви и сделал описание ее интерьера, которое я только что и привел.

В склеп, тем не менее, ему проникнуть не удалось. А через замочную скважину он сумел лишь разглядеть, что там прекрасные мраморные статуи, медные саркофаги и обилие геральдического орнамента, это привело его в волнение, и ему очень захотелось рассмотреть все внутри хорошенько.

Архив в имении оказался именно таким, какой требовался ему для книги. Он состоял из семейной переписки, дневников и бухгалтерских книг ранних обладателей поместья. Документы были в прекрасном состоянии, написаны четким почерком и содержали любопытные и живописные детали. Де ла Гарди-первый, как явствовало из архива, был сильным и деловым человеком. Вскоре после возведения имения в округе наступил бедственный период, и крестьяне взбунтовались, напали на несколько замков и нанесли им некоторый урон. Владелец Рёбека принял основное участие в подавлении восстания и казни зачинщиков, и суровые наказания были совершены отнюдь не щадящей рукой.

Портрет этого Магнуса де ла Гарди был одним из лучших в доме, и после дня работы мистер Уорэксолл уделил ему большое внимание. Подробного его описания он не оставил, но я догадываюсь, что портрет поразил его больше своей силой, чем красотой или добротой; на самом деле он пишет, что граф Магнус отличался просто феноменальным уродством.